В режиме «мама-не-горюй» эту машину описать трудно. Но пока сгодится определение «идеальная». Двигатель, который в момент запуска отвечал каким-то дизельным рокотом, превращается в бесподобный агрегат, выдающий такую невероятную мощность, что стрелка спидометра ползет вверх, вообще не замедляясь. Даже приближаясь к отметке 250 км/ч, она не снижает темпа, и смело перешагивает ее. Пока не вмешалась няня, я успел дотянуться до 270. Очевидно, если ее отключить, то можно достичь и 328.

Если говорить об управляемости, тут я опять не знаю, с чего начать. В одной из поездок я обнаружил, что меня сопровождает довольно ловко маневрирующий М3, и, в конце концов, мне пришлось его отпустить, потому что мы приблизились к таким скоростям, о которых пишут в News Of The World. И тот, другой, похоже, начал сердиться. А вот я не дергался. М5 может пройти любой поворот на любой скорости, какая вам только нравится.

Конечно, лучше бы поменьше шильдиков. И поменьше спойлерной обвески, а четыре выхлопные трубы я бы спрятал подальше. Вся соль М5-го в том, что никто не догадывается о его мощи. Но этот все же слишком громко ревет. На мой вкус, отдает Бекхэмом.

Но знаете, это блекнет на фоне моих корчей от всей этой электронной свистопляски. Ну почему нельзя продавать машину сразу настроенной, навсегда в режиме «мама-не-горюй»? И с сорокасекундной задержкой выключения фар. Какого черта все так усложнять?

Всего лишь месяц назад я, выбираясь из Ferrari 430, думал, что, может быть, лет через двести, кто-нибудь где-нибудь, использовав материалы, которых сегодня не существует, создаст автомобиль лучше. На самом же деле ждать мне оставалось всего четыре недели. Этот автомобиль — BMW М5.

Единственное: полный геморрой с этими наворотами. Что остро необходимо этой машине — так это чуточку сталинизма. Немножко диктатуры образца 2005 года. Поменьше сельской ярмарки, где все для всех, побольше здорового принуждения. Машина, которая делает одно, но очень хорошо, для тех, кто в теме.

Думаю, BMW М5 имеет все шансы стать моей следующей машиной. Я полюбил ее безоглядно.

Август 2005 года

Вы могли слышать, что предлагают снизить уровень шума, допустимый для мотоцикла, с 3400 децибел — значение, при котором зафиксированы случаи взрыва человеческой головы, до 74 децибел — это примерно, как у обычного фена.

Более того, не только производителям запретят продавать шумные мотоциклы, но и владельцам, переделывающим глушитель, чтобы громче ревело, тоже будет светить каталажка. И даже предполагается изымать ревучие мотоциклы.

Конечно, сразу понятно, что Ричарда Хаммонда после такой новости скрючит от праведного возмущения, ведь он байкер того самого типа, что носят бело-зеленый комбинезон могучего рейнджера и ездят на мотоцикле с обвисшими рукоятками руля и кучей ярких переводок на бензобаке.

Не то Джеймс Мэй. Он водит весьма аккуратно и отказывается обгонять даже самые медленные автобусы. Он подает сигналы руками, носит авиаторские очки и за рулем держит торс строго перпендикулярно мотоциклу. Кажется, он воображает, что сбоку прицеплена коляска, и ездит с ней. Поэтому я думал, что он поддержит ограничение. Ничуть не бывало. Негодует не хуже Хэмстера.

Выходит, что гласом разума придется стать мне. Видите ли, я живу возле одной из тех котсуолдских дорог, которые, лишь солнце выйдет из-за горизонта, подвергаются нашествию примерно полумиллиона городских ребят на электромясорубках. Так что, за вычетом короткого перерыва на обед, когда они все набиваются в пабы за «горьким лимоном» и гиперболами, ты не слышишь даже собственных мыслей.

Иной раз, когда выдаются особенно погожие деньки, единственный способ не тронуться умом — это выдумывать новые хитроумные способы мести. Вчера я мечтал истолочь Ричарда Хаммонда в жидкую кашицу и через шланг залить такому ездоку в почтовый ящик как предупреждение.

Еще можно проследить кого-нибудь из них до дому — это нетрудно, ведь по местным извилистым дорогам мотоциклы телепаются еле-еле — и побаловать себя любимым прог-роком семидесятых через мощный бумбокс в четыре утра под окнами безобразника.

Все это странно, ведь вообще-то я считаю, что главное — жить и давать жить другим. Если кому-то хочется быть пакистанцем и обитать в Бредфорде, ну и прекрасно. Кого может парить, что этот чел будет в крикет болеть за Пакистан против Англии?

То же самое с бердвотчерами[137]. По-моему, сидеть, затаив дыхание, в кустах ради того, чтобы увидеть птичку, когда и так знаешь, что она здесь — это полный идиотизм. Примерно так же я смотрю и на персонажей, которые любят, чтобы их связывали и стегали хлыстом.

Вообще говоря, я не возражаю даже против тех увлечений, которые слегка подбешивают окружающих. Дельталеты, например. Чуть поднимется легкий ветерок, эти летающие газонокосилки зависают в небе и висят неподвижно по шесть часов кряду, действуя на нервы всем в радиусе 80 километров. Но удовольствие дельталетчиков, я думаю, гораздо больше, чем досада, которую вызывает их стрекот тут, внизу.

Я даже не сержусь, когда в поезде люди трещат по мобильнику. Обычно потому, что я за несколько миль оттуда, в машине. Но даже когда я сам сижу в вагоне, и кто-то рядом трындит в телефон, это, в общем, не конец света. Бывает забавно послушать реплики на одном конце провода. Однажды я подслушал одну хитрость, которая оказалась полезной. И это опять же приятнее, чем слышать лязг стали о сталь.

Бывают, однако, исключения. Я говорю о таком антиобщественном поведении, что и воплощенная терпимость превратится в шквал ярости, мечущий камни. Например, зеленые. Идея о том, что на предотвращение климатических изменений, которые то ли поддаются нашему влиянию, то ли нет, мир должен тратить больше, чем на снабжение голодной и больной Африки питьевой водой. Такие вот штуки по-настоящему выводят из себя.

Или вон звонари-любители. Считающие абсолютно приемлемым шесть вечеров в неделю взбираться на колокольню и так, чтобы слышала всякая живая душа в радиусе десяти километров, «репетировать» событие, на которое все равно никто не придет — я имею в виду церковную службу. Почему бы им не переключиться на фортепиано. Тогда нам всем не пришлось бы слушать, как они фальшивят.

Это традиция, объясняют нам. Ну да. Как и сожжение ведьм или преследование католиков. Еще два традиционных церковных занятия, которые почему-то заброшены.

Байкеры попадают в ту же категорию, что и звонари. Носите ваши кожаные комбинезоны. Разгоняйтесь от 95 до 240 меньше чем за 1,3 секунды. Разбивайтесь и умирайте, чтобы выживали больные, ждущие пересадки селезенки. Но оглушать при этом ближних нет ни малейшей необходимости.

Хаммонд говорит, что это часть обаяния байкинга: чувствовать себя немного мятежником и даже где-то опасным. Думаю, ему нравится воображать, что он «ангел ада», но вообще-то нелегко испугаться чувака, который со своего Yamuki Davidson не достает ногами до земли.