– Вернись она в Вашингтон, поселилась бы в нашем доме: тут тебе и помощь, и на работу никто не гонит… – Саймон оглядывал гостиную, подмечая и дорогую электронику, и кожаную мебель, и украшения на хоккейную тему, а потом снова вперил в меня холодный обвиняющий взгляд: – Я о тебе навел кой-какие справки, сынок. Твоих заработков с лихвой хватит, чтобы обеспечить ее и малыша. Так в чем загвоздка?

Я ждал этого разговора, но не ожидал столкнуться с неприязнью такой силы от разгневанного отца.

– Мы совсем недавно возобновили общение. Ваша дочь, если я ее хоть сколько-нибудь знаю, очень не любит, чтобы над ней кудахтали или, наоборот, командовали. Для Коди я делаю все, что позволяет мне Лейни, – ответил я, усилием воли сохраняя непринужденную позу и не засовывая руки в карманы.

Саймон ответил не сразу. Видимо, он переваривал услышанное и прикидывал, насколько можно верить моим словам.

– А каковы твои намерения в отношении моей дочери?

Характера ему было не занимать – Саймон Карвер, как всякий заботливый отец, за своих детей кого угодно разорвет. Я даже засомневался, не лучше ли Лейни пожить в отдельной комнате, пока ее папаша гостит в Чикаго. Он фермер, всю жизнь имеет дело с коровами, наверняка ему доводилось забивать скот, то есть оружие в руках бывало. Мне стало неуютно.

– Сэр, я планирую заботиться о Лейни и Коди в том качестве, в котором она пожелает меня видеть. Ее беременность и первые месяцы жизни Коди для меня уже потеряны, и я не хочу пропустить больше ни дня.

Саймон, ничуть не впечатленный, приподнял бровь.

– Ты все равно будешь много пропускать из-за своих разъездов. Твоя карьера не очень вяжется с семейной жизнью.

– Многие мои одноклубники счастливо женаты и растят детей.

Саймон нахмурился. Неподвижный взгляд прищуренных глаз зафиксировался на мне:

– Так это часть твоего плана, жениться на моей дочери?

Мне показалось, что я стою на краю обрыва и меня вот-вот столкнут. Я сглотнул, подавляя тревогу.

– Признаюсь со всей откровенностью, что да, рано или поздно я, с вашего позволения, попрошу Лейни стать моей женой… когда наши отношения дойдут до такого этапа, что ей этого захочется.

– А если ей не захочется такого этапа, то что?

Мне не понравилась эта фраза, разворошившая мои худшие опасения.

– Не вполне понимаю смысл вашего вопроса, сэр.

– Что, если Лейни найдет себе другого? Может, она вернется в Вашингтон и встретит себе ровню! Что ты тогда станешь делать?

Я шумно выдохнул и потер затылок. Внутри все сжалось при этих словах и вообще от предположения, что кто-то может подойти ей лучше, чем я.

– Честно? Я буду просто убит, сэр. Я полюбил вашу дочь и целый год мучился, что отношения с ней строил на придуманной основе. Если вдруг Лейни решит, что я ей не пара, и полюбит другого, я не стану стоять у нее на пути. Мы договоримся, как будем растить Коди, чтобы он знал и папу, и маму. Но пока Лейни мне не скажет, что не хочет больше строить отношения, я буду делать все, чтобы вновь завоевать ее сердце.

Мне показалось, что Саймон чуть дрогнул, хотя лицо вашингтонского фермера по-прежнему напоминало высеченную из камня маску.

– Для этого тебе придется не только деньгами сорить.

– Я знаю, сэр. Деньги ощутимо упрощают жизнь, но не могут заменить ни времени, ни любви, а я настроен дать Лейни и Коди как можно больше того и другого, пусть даже моя карьера не позволит мне постоянно находиться при них.

Мистер Карвер скупо кивнул, отнюдь не смягчившись.

– Надеюсь, ты настроен серьезно, сынок, потому что я в жизни не видел Лейни в таком горе, как после Аляски, и не стану смотреть на это еще раз. Может, она в чем-то и сильная, но сердце у нее нежное. Я не допущу, чтобы топтали ее чувства, и мне все равно, сколько у тебя денег и славы.

– Я понимаю ваши сомнения, сэр, и уважаю ваше желание защитить Лейни, но я с тем и пригласил вас в Чикаго, чтобы вы лично убедились – я искренне люблю вашу дочь и нашего сына.

Рук

В океанариуме учли недомогание Лейни и приезд родителей и дали ей неделю отпуска. За исключением спортзала и тренировок на льду, мое время безраздельно принадлежало Лейни, Коди и ее родителям.

Карверы, к своему полному изумлению, воочию убедились, какой расторопной и независимой стала их Лейни. В свою очередь, я посмотрел на их гиперопеку в действии и раз навсегда понял, отчего Лейни сбежала в Чикаго.

Когда она полностью оправилась от гриппа, я задумал хитрый финт, дабы убедить будущую родню, что Лейни не останется без поддержки, даже когда я в отъезде: устроил званый вечер для своих одноклубников с женами и детьми. Теоретически идея казалась блестящей, но на деле вышло малость иначе.

Я стоял между кухней и гостиной, недоумевая, как это почти четыре тысячи квадратных футов жилой площади вдруг стали тесными. Гостиная напоминала скорее перевернутый вверх дном магазин игрушек, чем место отдыха взрослых людей.

Лейни и другие молодые мамаши сидели кружком, отгородив часть комнаты настоящим штакетником из детских барьеров регулируемой высоты для тех гостей, кто еще не умеет ходить либо слишком мал, чтобы в одиночку разгуливать по дому, – этакая веселенькая версия детской тюрьмы.

Дети постарше, которые уже не загремят с лестницы и не тащат в рот что попало, играли на заднем дворе (разумеется, в хоккей) с Алексом и Миллером.

На кухне миссис Карвер командовала Лансом и Рэнди, напялившими фартуки и растерянными либо деморализованными настолько, что все указания выполнялись беспрекословно (теперь понятно, откуда у Лейни привычка полновластно распоряжаться среди тарелок и кастрюль).

Вайолет, стоя у отгороженной «детской зоны», оживленно разговаривала с Саймоном и своими подругами. Это могло быть и к добру, и к худу, потому что все, что у Вайолет на уме, срывается с ее языка без малейшей цензуры.

Коди уже научился переворачиваться, но только в одну сторону, и за десяток перекатов по полу уткнулся в барьер у ног Вайолет и Саймона.

Я взял со стола безалкогольную «Мимозу», состоящую в основном из апельсинового и газированного грейпфрутового соков, бутылку пива из холодильника и подошел к беседующим.

– Алекс влюбился в Робби, едва тот вылез на свет божий, – говорила Вайолет, расширив глаза и подавшись вперед. – Младенцы же чудные на вид, особенно поначалу, правда? Робби вообще походил на инопланетянина – коническая голова и припухшие глаза! Словно перепробовал курить все виды разной дряни, пока дожидался шанса разодрать мою вагину, – Вайолет похлопала себя по животу. – Надеюсь, хоть этот, когда вылетит со свистом, будет походить на человека, а не на детеныша йети…

Я ждал, что Саймон придет в ужас, но он лишь зычно захохотал, откинув голову.