– Этак я даже и жениться смогу, – задумчиво проговорил старший, Кранис, с нехорошим прищуром глядя вслед уходившим. – Улия зря от меня нос свой курносый воротила, я теперь посватаюсь к самой Ариське, дочке старосты. И пусть только попробует отказать! – и он требовательно посмотрел на отца. – Золотой мне на свадьбу дашь?

– Да с чего это вдруг все одному тебе! – хором загорланили старшие парни. – Нам тоже жениться пора!

– Тихо! – гаркнул глава семейства. – Надо подумать, как лучше с такими деньжищами обойтись. И неча под себя все грести, тут на всех хватит! – указал он своему первенцу и повторил слова старосты: – Вот никогда б не думал, что за хромоногого парня отвалят такие деньжищи!

И только мать молчала, печально качая головой. Ей до слез было жаль своего ласкового сына-помощника. Все остальные были грубыми и наглыми, в отца, и только Крис, возможно, из-за своей ущербности, был не таким, как все.

Кранис о чем-то недобро призадумался, поглаживая квадратный подбородок и завистливо поглядывая на золотой в отцовской руке.

В доме старосты, самом большом в деревне, действительно было просторно. Сильверу с Амирель выделили отдельную комнату, и они даже смогли умыться и переодеться с дороги, правда, Сильверу пришлось ждать во дворе, когда Амирель приведет себя в порядок.

Пока он толковал с Враном о том, что делается в мире, мимо него раз десять пробежала хорошенькая девчонка лет семнадцати-восемнадцати, откровенно посматривая на него. Она и поболтать была не прочь с красивым незнакомцем, но присутствие строгого отца ее останавливало.

Сильвер обращал на нее внимания не больше, чем на прыгающего по двору воробья, с нетерпением ожидая, когда же появится Амирель. Когда она наконец вышла, он отрывисто вздохнул и с мечтательной улыбкой залюбовался ею.

– Любишь небось? – тихо даже не спросил, а утвердил Вран. – Хороша, таких красавиц наверно больше и нет.

Сильвер промолчал, обласкав Амирель нежным взглядом.

Вран кашлянул, несмело предложив:

– Милостивая госпожа, там за забором собрались больные да калечные, к вам просятся, но вы небось перекусить бы желали вначале?

Амирель не думала, что в таком небольшом селе много больных и калечных, и уныло предложила:

– Давайте я сначала на них посмотрю, а потом уже трапезничать будем.

– Сделал дело – гуляй смело! – завершил ее слова Сильвер.

Обрадованный Вран открыл высокие ворота и запустил в широкий двор всех желающих полечиться. Он тут же до отказа заполнился народом. Амирель нахмурилась. Здесь собралась вся деревня – поглазеть на них с Сильвером. Настоящих больных среди них было немного.

Чуть прищурив синие глаза, строго предупредила:

– Я ведь не только лечить могу, но и наоборот. Вот кто сюда пришел с мнимыми болезнями, тот их и получит. Вот тот развеселый парень, что скачет на одной ноге, рискует на одной ноге всю жизнь и проходить.

Разочарованная толпа в момент рассеялась, и во дворе осталось не больше десятка действительно больных, трое мужиков и семь женщин.

– Сначала посмотрю на мужчин, – велела Амирель.

К ней несмело приблизились мужчины. У двоих были плохо зажившие шрамы от встреч с дикими зверями, а один страдал по мужской части. Быстро вылечив их, Амирель позвала женщин по очереди заходить внутрь, в избу. У многих оказались осложнения после трудных родов, и она очень устала, излечивая страшные разрывы и застарелые спайки.

Но вот последняя женщина, поблагодарив, покинула комнату, и Амирель поняла, что есть не хочет, голод отступил, от утомления хотелось лишь спать. Но, пересилив себя, вышла на улицу.

– Больных детей у вас нет? – спросила у старосты, удивляясь, что из женщин никто не привел своего ребенка.

– У нас травница хорошая. Что по мелочи, она лечит. А вот если что серьезнее, то не умеет. А дети-то что? Ну золотуха там, или хворь какая детская – это она умеет. Даже вывихи вправляет и переломы залечивает. А вот то, что сделали вы – не может.

– Травница, да еще хорошая, большая редкость, – Амирель это знала твердо. – Она даже больше знахарка, это еще ценнее. Берегите ее.

– Бережем, как не беречь-то? – староста важно мотнул головой. – Одна она такая на несколько поселений вокруг, переманить все хотят, но мы не даем, сами ее обхаживаем, как можем. А теперь прошу за стол, отведать, что уже там мои женщины сготовили. А готовят они знатно, – похвалился он, оглаживая бороду. – Моя жена из самой Стонны, в услужении у знатного дворянина была, всему научилась, чему прислуга в богатых домах разуметь должна, а уж стряпает – ни крошки на столе не остается! Если уж у меня какой пир в доме, то все деревенские ко мне попасть мечтают. Да и не только они.

Амирель прикрыла глаза, собираясь с силами, и кивнула. Поесть все равно надо, они с Сильвером уже несколько дней толком не ели, спеша вернуться в Терминус.

В длинной комнате за накрытым столом устроились и гости, и хозяева, да еще несколько человек, приглашенных Враном. Еда в самом деле была вкусной. Амирель с удовольствием поела и тушеной зайчатины в грибном соусе, и разных домашних разносолов. Закончила ужин куском сладкого пирога с лесными ягодами и, извинившись, отправилась спать.

Сильвер хотел пойти с ней, но она не позволила. Он неохотно остался под настойчивыми уговорами хозяина посидеть еще немного и рассказать о жизни в других странах.

Уже засыпая, Амирель внезапно вспомнила завистливые и жадные глазенки старшего брата Клита. С трудом сев на постели, потрясла головой, проясняя мозги. Решив не рисковать зазря, встала и вышла во двор. Темная ночь, лишь вдалеке глухо ухал филин. Усмехнувшись, она позвала всех окрестных ночных птиц и велела им заклевать любого, кто сунется в дом с дурными мыслями.

Потом безмятежно уснула. Сквозь сон слышала, как в комнату вернулся Сильвер, как он устраивался на полу, тяжко вздыхая. Потом во дворе послышались чьи-то вопли, шум крыльев и возмущенные крики старосты. Но она, измученная тяжелым днем, не просыпалась. Разбудил ее солнечный свет, яркой рекой разлившийся по комнате.

Сладко зевая, села на постели, щурясь на солнце. Чувствовала она себя свежей и бодрой. Сильвера уже не было, лишь его мешок, валяющийся в углу на полу, напомнил ей, что они ночевали в одной комнате. Умывшись и одевшись, Амирель поспешила выйти.

Во дворе на лавке сидел сердитый староста, рядом с ним, закинув нога на ногу, раскинулся Сильвер, подле них стоял поникший Клит. Перед ними, сжав кулаки, в позе драчливых петухов выстроились три его старших брата. Вид у них был забавный – исклеванные, с разодранными щеками и выдранными волосами, они походили на огородные пугала.

– Что здесь происходит? – спросила она, подходя поближе.

– Поймали воров, – насмешливо заявил староста. – Хотели залезть в мой дом. А зачем? – обратился он к парням.

– Никуда мы лезть не хотели! – возмутился старший. – Мы честные люди! Это мы от сов да филинов спасались. Они на нас накинулись ни с того ни с сего, когда мы мимо проходили, вот мы и вынуждены были в доме прятаться. Сами видите, как они нас отделали.