Вспомнил Катюху и ее «финик». Куравлева и его попытку получить данные моей экспедиции.

Все те обрывки воспоминаний, которые я отогнал от себя в яранге Выквана, как бред и болезненные галлюцинации, теперь не казались мне плодом моего воображения.

Теперь я понимал, что они не были вызваны болотной лихорадкой.

Как я это узнал?

Просто понял и все. Точнее вспомнил.Теперь я прекрасно помнил всю мою прежнюю жизнь.

Я помнил песню Сезара Девани от первого до последнего слова наизусть.

'Адиос мучачос компаньерос де ми вита, Дэ волисарме ми буэно мучачада…

Со терминаро пара ми тодас ла фарра, Ме куэпро энфермо норасистэ маааас!'

Никогда такого не было и вот опять, как говорил один, случайно занявший свой пост, премьер министр будущей России.

Прославившийся безобидными «черномырдинками» и ужасающющими, унизительными, беспрецендентными по уровню своей беспомощности переговорами с ублюдками: «Шамиль Басаев, говорите громче»

Не падение в воду и дальнейшее спасение Мусы, а воспоминания о будущем, как бы тупо это не звучало, стали для меня настоящим шоком.

Раздвоение личности я отбросил сразу. Никому ничего не стану доказывать. Я хорошо помнил все существенные события и детали прошлой жизни. Это касалось и истории страны и личного.

Будущее с его технологическими «прорывами» в виде мобильных телефонов, интернетом, генно модифицированной едой не было безоблачным и прекрасным.

Нет, конечно, явный прогресс, в каких областях был на лицо. Медицина, с новыми технологиями коронарным шунтированием, томографией, УЗИ действительно сделала большой шаг вперед.

Генетика, биотехнологии, связь, пока еще не существующий сектор информационных технологий все это изменит жизнь человечества до неузнаваемости.

Но грядущее несет не только прогресс. Появятся новые болезни, такие как ВИЧ, разные новые психические расстройства личности. Мнимые и реальные.

Как, например, у этих смешных зуммеров, через одного находивших у себя мифическую «биполярку», являющейся ничем иным, как обычным состоянием подростка в переходном возрасте с частыми переменами настроения.

Про всякую хрень типа «джендерной теории» даже вспоминать не хочется.

Войны, терроризм, голод, нищета, неравенство никуда не денуться. Наоборот, войны не стихнут, а разгорятся с новой силой. Про это тоже не хотелось вспоминать.

Я просто признал, что попал в чужое тело. Для этого не нужны длительные исследования.

Я читал про такое в фантастических книжках. Сейчас меня совершенно не волновал вопрос, как я попал в это тело. С этим может быть стоит разобраться позже.

Намного важнее было понять для чего я сюда попал. По ходу, кто-то решил мне дать второй шанс.

Но вот чем незадача. Мне дали шанс для того, чтобы что-то изменить? Свою жизнь? Жизнь страны? Ход истории?

Последнее я отбросил сразу. Ход истории я вряд ли поменяю.

Даже, если каким-то мифическим, сказочным образом лично пробьюсь к Брежневу или Андропову и попробую все рассказать. Не поверят.

Что я могу им предложить? Рассказы про Афганистан, смерть Брежнева в 1982 году, а Андропова в 1984. Про Горбачева?

Меня тут же упекут в психушку. Превратят в овоща. И неизвестно вспомнят ли в 82-ом.

Что я могу сделать с этим вторым шансом?

Пока я пришел к выводу, что могу просто прожить жизнь заново на полную катушку, не повторяя ошибок прошлой.

До этого в моей памяти не было никаких воспоминаний о детстве, учебе, работе, окружающих меня людях, за исключением тех, что появились у меня после пребывания у Тани с Выкваном.

Теперь же я прекрасно помнил вообще все, что было связано с Михаилом Александровичем Семибратовым.

Что там у него осталось недоделанным? Русский Клондайк не дал разворовать? Я не знаю, что было после автокатастрофы.

Скорее всего — всё как обычно. Транснациональная золотодобывающая мафия, преспокойненько получила мои карты, треккер и пробы из вновь открытых, богатейших золотоносных провинций.

Так в чем смысл? Похоже, что кино продолжается.

«Тварь я дрожащая или право имею, послать на три буквы всю эту мафию» — 2 серия.

Много странного во всем этом. Почему я, а не, например, Куницын? Почему 1977? Почему я в экспедиции в Ямазовым?

Я почему-то вспомнил слова Выквана. Время стоит, а человек идет. Прикольно, да?

Мои размышления прервал Андрюха, севший рядом.

— Отогрелся, пришел в себя?

Я молча кивнул.

— Как он? — я указал на Мусу, — сколько он пробыл в воде?

— Примерно три минуты, пятнадцать секунд. Плюс-минус.

— Как узнал? Шутишь?

Андрюха улыбнулся.

— Какой там шутишь… Научный, нет даже медицинский факт… Туут не до шуток.

— В каком смысле?

— В прямом, на держи, — он достал из кармана мои дедовские часы, — они встали когда ты в воду прыгал.

— И как ты вычислил эти три минуты, пятнадцать секунд? Засекал, что ли?

— За меня река засекла, — он показал свое правое запястье, на котором красовался «Полет» с металлическим ремешком.

Андрей снял свои часы с руки и протянул их мне?

— Махнемся не глядя?

Я взял его часы в руки. И покрутил.

— Так как вычислил?

— Не заметил? — он снова добродушно улыбался, — они тоже стоят. Можно сказать, что твои показывают время вашей смерти, а мои время вашего рождения.

— Моего в Мусой? Почему?

— Когда ты вынырнул, я же не видел что ты парня рукой за шевелюру держишь. Ты уж прости меня, я подумал, что ты не нашел его под водой, — он повернулся к огню, — так вот, когда я над водой увидел только твою голову, то, на эмоциях, тоже сбросил с себя обувь и одежду и полез в воду сдуру. Понятно не успел бы доплыть.

— Ты в часах прыгнул в реку? Верно?

— Молоток, твоя соображалка отлично работает! Так что меняемся часами?

— Меняемся, только ты их не профукай, пожалуйста. Это подарок от моего деда.