чем пахнет восьмибалльное землетрясение на промыслах. Тогда Газли был еще поселком. На другой уж день узнали о жертвах и больших разрушениях. Теперь пишут, что еще газ загорелся и была авария на газопроводе, но это все о том случае. А в статье мне встретилось сообщение, что нынешнее – уже третье землетрясение в Газли. Да, вспоминаю, что в промежутке раз как-то упоминали о нем снова. Не помню, в каком году это было. Вот такой был день, и он сильно запомнился. Нас, после всех возлияний, могло бы укачать на заливе. Раз я, после ингафена, ехал из Нарвы, тоже выпив на дорожку, и обрубился в поезде до того, что ушел в Ленинграде, забыв даже пиджак одеть и сумку с книгами и вещами взять. Фены коварны, но Гена, простая душа, продал в этот день «Качку». Не знаю, как уж он добирался к себе в Пушкин. Я так в полном беспамятстве провел несколько часов и не помню, от Тучкова ехал или пешком шел, что делал еще. Очнулся скособочившись на стуле под телефоном. Может, меня и звонок какой-нибудь разбудил. Тогда уже вспомнил, что ключ всегда оставляется в квартире, в ящике шкафа или в кармане плаща на вешалке. А мамы почему-то дома не было. Мне хотелось поесть или чаю. Подробности ускользают, но само объявление я слушал уже протрезвев. У Гены есть такая подлая привычка – опоить человека. Раз он мне поставил «Солнцедара» и обкурил очень хорошим гашишем, так я в тот день даже подрался. Но тут ничего такого плохого не случилось, все обошлось благополучно. И вот и сейчас не знаю, что же это за бурун на заливе, прямо как водопадик на перекате. Наверное, показалось. День был очень хороший, и на заливе был штиль, а так бы могло развезти порядочно. Но я Гены не понимаю в этом плане, и вообще, на порог его больше Вера не пустит. Партизан еще тот. Уж потом он отсидел год в Киевском дурдоме и год на Пряжке. Это ему наказание за коварство. А я как-то его в этом не подозревал. Он мне казался попроще. Вот и знай, что это за человек. Под сутки пристроит и не вздрогнет. Потом уже, после Пряжки, он и сам попадал на сутки – выругался на милиционера у гастронома. Вот это все наказание за хитрость и подвох. Не знаю, что теперь он поделывает. У него ребенок. Так он добром не кончит. Юродство как-то с ним не вяжется.

Строительство портов, вокзалов, мостов, дамб, каналов меня привлекает с детства. Вот с водохранилищами я своих отношений не выяснил, все кажется, что под них идет живописная земля. Но вообще воду я очень люблю, люблю смотреть на воду, мечтать. Пожалуй, порядочного водохранилища я не видел. Я успевал побывать в районе будущего затопления заранее, и мне поневоле жаль тех мест, где я бродил и рисовал и еще что-то делал, что они ушли под воду. А уже самого затопленного этого района я не видел. Может быть, и в искусственном затоплении есть что-то величественное – не знаю. Особенно здоровый климат Приднепровья я бы не искажал таким образом. Могущественного песка и могучих сосен все же жаль, что даст этот разлив мелководный? А я там в тишине жил и работал, и жаль, конечно, что это неповторимо.

Ирригационные канавы нравились мне всегда. В них какая-то особенная вода, и они напоминают макет чего-то большего и перспективного для народа. Прокладка новых улиц привлекает. Вспоминаю, как мы еще в школе учась, уходили погулять на необжитую часть В. О. Даже подумать нельзя было, что там все будет распланировано и застроено, метро подойдет к самому заливу. Мы рвали там цветы, собирали дощечки для живописи, рисовали или больше наслаждались одиночеством и видами на город, на залив, на корабли и парусные яхты. Там была, за водонапорной станцией, обычная городская свалка, тут же, я еще застал, располагался свиноводческий колхоз. Будки старьевщиков были раскиданы в этом пространстве ям, ручейков, луж, болотец, песчаных кос. Как мы любили там гулять. А теперь смотрите, как Гавань расстроилась. Скоро на Васильевском, в том конце, не останется заброшенных мест. Да еще набережную хотят намыть до Лахты. Нельзя упускать этих перемен, так как после окончания строительства места становятся совсем неузнаваемыми. Город очень растет, и не исключено, что тот его край, «морской фасад», совсем видоизменится. Полезно побывать там и в процессе строительства. Кажется, ту сторону я всю обнюхал. Я бывал и в Лахте, снимали там сараюшку одно лето. Некоторые ведомственные территории, которые дольше способны сохранить девственную первозданность, я тоже помню, знаю по личному опыту работы. Дворы Веры Слуцкой или территорию того почтового ящика, филиала завода Кулакова. В праздничные утра или в воскресенье после ночной смены мне очень нравилось прогуляться по совершенно пустым улицам: Кожевенной, Косой линии, Наличной. Или уйти по Гаванской в незнакомую ее часть, за «Маяк», туда, где строительство уже обрывалось. Я видел, как началась намывка грунта со дна и какие огромные насыпи образовывал песок. Еще мы ходили на Голодай. Там был только один большой дом, тот, в котором находились мастерские художников и который был виден с залива наравне с Исаакиевским собором. Теперь все изменилось. Даже и берега Смоленки обстроены высокими белыми домами, но там, у входа на кладбище, еще сохраняется старый дух. Разрушающиеся от времени здания, церкви, аллеи, сами заброшенные кладбища. Остров Вольный, наверное, станет какой-нибудь частью парка или набережной. Вот тогда можно будет взглянуть на все это другими глазами еще раз. Но я никогда не думал, что так много народа поселят на этой окраине. Теперь уже это городской район со своими центрами. Не хочется забывать и того, что было; важно знать это в промежуточный период строительства, и очень хочется потом, когда все будет закончено, еще раз пройти по знакомым и незнакомым, одновременно, местам.

У градостроителей работы, пожалуй, побольше, чем у всех остальных. Но и загородное строительство приносит какое-то вдохновение. Когда прорубают просеку или насыпают новую дорогу и ищут, как бы сочетать ее со старой. Строят новый поселок или подготовляют что-нибудь совсем непонятное своими размерами и безлюдьем, временным.

Седьмого было Благовещение. Сегодня десятое.

И внезапно почувствуешь себя так хорошо, что не хочется спать и думать о завтра. В этот момент, кажется, в мире происходит какое-то грозное и значительное явление, и сам чувствуешь себя сильным и