Владимир Петрович Глебов372, представитель старинного московского дворянского рода, и его свояк Григорий Иванович Кристи (оба были женаты на княжнах Трубецких373), впоследствии московский губернатор, предложили свои приобретенные концессии парижским Ротшильдам, но те поставили слишком жесткие условия. Поэтому они пришли ко мне. А участки были расположены очень удачно.

Я, уже умудренный отрицательным опытом, хотел ограничить свое участие в их предприятии лишь 20% и предложил им подписаться на заем также по 20% капитала синдиката, который надлежит создать в Лондоне, после чего я попытался бы разместить остальные 40% в Англии. Ведь Лондон был в то время единственным местом, доступным для разведочных синдикатов; в Берлине еще не желали даже слышать о нефти374.

Эти господа согласились и не раскаялись в том, что последовали моему совету: приблизительно через десять месяцев после создания синдиката «Терек» в Лондоне я смог вручить каждому из них более чем по полмиллиона рублей чистой прибыли375. Поэтому мы навсегда остались хорошими друзьями.

В Лондоне, чьи нефтяные круги я тогда еще не знал, я не очень удачно очутился в объятиях одного занимающегося нефтью триумвирата – Офенгейма376, Лейна377 и Гюльбенкяна378, с которыми я создал синдикат. Эти господа только «набирали обороты»; сегодня они уже очень большие люди.

Вильгельм, Риттер фон Офенгейм из Вены (полное имя), или Вильгельм Офенгейм, Риттер фон Понтэвксин, в Париже коротко le chevalier379, в Лондоне – the baron380, – один из самых интересных людей, с какими мне приходилось иметь дело. Высокообразованный, остроумный рассказчик и душа любой компании, нежный, заботливый сын и брат, в коммерции он не всегда был идеальным соратником.

Фредерик Лейн родился в мелкобуржуазной семье, по слухам приехавшей в Лондон с Мальты. Для должности, которую он вскоре занял, он был на удивление необразованным человеком. Однако я почти не встречал людей такого острого ума и такого умения мыслить. Кроме того, в делах он проявлял необыкновенную беззастенчивость. Все это – качества, которые неизбежно должны были обеспечить ему успех в мире нефтеторговли. Уже тогда он представлял в Лондоне нефтяные интересы парижских Ротшильдов.

Десять лет спустя мне довелось войти с этим человеком в тесный контакт.

Гулуст Гюльбенкян, как и Лейн, тоже сделал необычайную карьеру. Оба уже много лет являются членами дирекции второй по значимости нефтяной компании в мире, Royal Dutch, и состояние каждого из них по разным оценкам составляет более миллиона фунтов.

Когда я познакомился с Гюльбенкяном, он еще не был крупной фигурой. За год или за два до того он переехал в Лондон из Константинополя с 10 000 фунтов и сначала торговал там коврами или другими экспортными турецкими товарами. Он родился в семье состоятельного армянского коммерсанта, получил неплохое образование и сочетал в себе тонкое знание искусства с умом, прекрасными манерами и восточной хитростью. Расписывая преимущества предложенной им комбинации, он делал это так тонко и вкрадчиво, что уподоблялся пресловутому верблюду, который пролезает сквозь игольное ушко.

Он обладал необыкновенной способностью организовывать крупные сделки. Всем этим качествам он и был обязан своими большими успехами, о которых сегодня говорят в Париже и Лондоне.

Таким образом, я могу сказать, что мое решение привлечь для создания «Терского синдиката» именно этот триумвират оказалось не самым удачным. В ходе реализации этого проекта иногда было трудно отстаивать свои интересы, а также интересы своих русских друзей. Если бы мы не обладали большинством голосов в синдикате, вряд ли бы это нам вообще удалось.

Тем временем бурение на обоих синдикатных участках за короткий период времени принесло очень неплохие результаты. Все скважины уже на незначительной глубине оказались нефтеносными, и полученная нефть дала нам возможность существенно ускорить развитие предприятия и создать базу для крупной нефтяной компании.

c) The Spies Petroleum C° Ltd.

С этой целью в начале 1900 года в Лондоне была основана компания Spies Petroleum C° Ltd.381 (с первоначальным капиталом, если мне не изменяет память, 600 000 фунтов), которая взяла на баланс участки «Терского синдиката» и ступинский участок моего первого (Грозненского) синдиката. Я должен с удовлетворением отметить, что эта компания до проведенной большевиками национализации была одной из немногих англо-кавказских нефтяных компаний, добившихся хороших результатов382.

Я стал членом лондонской дирекции компании, блестяще председательствовал в которой мистер Аннан Брайс383.

Аннан Брайс, брат известного радикального члена палаты общин и впоследствии английского посла в Вашингтоне384, был главой крупного индийского торгового дома (Wallace brothers) и принадлежал к тем немногочисленным британцам, которых даже с точки зрения континентальных критериев можно назвать высококультурными людьми.

Как истинный шотландец, он был отличным коммерсантом, хотя и упрямцем, что вполне характерно для шотландцев.

Кроме того, он, судя по всему, был очень высокого мнения о своих знакомых земляках, потому что, когда речь зашла о кандидатуре лондонского менеджера в Spies Petroleum C°, он порекомендовал на эту должность некоего мистера Хирша (который до того торговал нитками для шитья), заявив, что тот и шотландец, и еврей, а это – гарантия самой удачной комбинации деловых качеств.

Прежде чем разместить акции на лондонском фондовом рынке, мне пришлось сломя голову мчаться из Англии в Петербург, чтобы добиться наконец от тамошнего правительства разрешения переоформить наши участки в Грозном на вновь образованную английскую компанию. Дело в том, что по российскому законодательству иностранцы или основанные по зарубежным законам фирмы имеют право использовать нефтеносные земли только по особому разрешению императорского правительства. До этого моя фирма S. S. & C° вела дела «Терского синдиката» на правах доверенного лица, которому поручено управлять чужим имуществом; эта правовая основа, разумеется, исключалась в отношении Spies Petroleum C°, поскольку она планировала эмиссию акций. Поэтому одно из условий регистрации созданного синдиката (так называемого under-writers385) состояло в том, что не позднее определенного срока, до которого нам оставалось всего четырнадцать дней, должно было быть предъявлено подписанное лондонским финансовым агентом российского Министерства финансов заявление относительно предоставленного компании Spies Petroleum C° разрешения.

Однако финансовый агент, господин Татищев386, до сих пор не получил из Петербурга никаких известий по этому поводу.

Итак, я поспешил в Петербург. «Хлопотать» – даже в таком ускоренном варианте – я уже успел научиться за десять лет своего пребывания в России. Я обратился к бывалому посреднику, родственнику тогдашнего товарища министра финансов Ковалевского387, с просьбой послать Татищеву в Лондон подписанную Ковалевским телеграмму определенного, сформулированного мною лично содержания. Мне удалось уговорить его взяться за