моего времени, но уже не внушали страха. Впрочем, их было вполне достаточно для устрашения горцев, вооруженных кремневыми ружьями.

Город, являющийся центром округа, возник вокруг этих уже не опасных бастионов. Между ним и вокзалом находилась станица, казачье поселение.

Город, не говоря уже о еще более убогой станице, был прорезан широкими немощеными улицами и состоял, за несколькими исключениями, из довольно невзрачных зданий. В дождливую погоду эти улицы превращались в глиняное болото и становились непроходимыми. Поскольку тротуаров, устройством которых занимались хозяева домов (далеко не все и только перед самими домами), почти не было, прогулки мои ограничивались ходьбой взад-вперед на расстоянии десяти-пятнадцати метров вдоль здания нашей конторы, где располагалась и моя рабочая квартира.

Однако с тех пор, как я впервые попал в Грозный, в развитии городского хозяйства наметился определенный прогресс, во всяком случае в части освещения улиц: еще в 1897 году здесь имелось всего шесть или восемь уличных фонарей, два из которых были установлены перед нашей конторой. Поэтому жители видели в нас экстравагантных капиталистов и относились с соответствующим уважением.

Когда я приехал Грозный, мне настоятельно советовали нанять черкеса, который бы охранял меня от разбойников во время поездок на нефтяные месторождения (12–18 км). Там и в самом деле было небезопасно: незадолго до моего приезда одного русского инженера чеченцы раздели до нитки.

И вот ко мне явился претендент на должность охранника, вооруженный до зубов лезгин по имени Гасан. Это был 25-летний красавец, который говорил по-русски, имел хорошие рекомендации и, по его словам, был готов умереть за меня.

Я поинтересовался его семейным положением – женат ли он?

– Нет, хозяин, – ответил Гасан, – здесь в Грозном это слишком дорого. Надо заплатить отцу невесты сто рублей и еще подарить кинжал. Матери тоже надо сделать подарки – шелковый платок и сахарную голову404. Мне это не по карману. У нас в Дагестане по-другому: самая красивая девушка двенадцати или тринадцати лет стоит всего три рубля. И никаких подарков родителям – ни кинжала, ни платка, ни сахара! Но, знаете, хозяин, молодая вдова еще дешевле: она стоит всего двадцать пять копеек!

Я понял, что дагестанцы могут за гроши завести себе целый гарем405.

Я нанял Гасана, но вскоре выяснилось, что телохранители мне вовсе не нужны, так как чеченцы, охотившиеся только за русскими, особенно за казаками, и не думали нападать на немцев или англичан, в которых видели своих естественных союзников в борьбе с Россией.

С другой стороны, Гасан не проявил ни умения, ни желания служить своему господину. Поэтому я отослал его в Москву, своей племяннице Лилли Марк, любезно вызвавшейся приучить его к работе в качестве прислуги. Но этот красавец и там оказался пригодным лишь для чисто декоративной роли – встать в своей нарядной черкеске в дверях и с неподвижной миной наблюдать, как работают другие слуги. Так что его московские «гастроли» закончились довольно скоро.

Население Грозненского округа состоит, кроме уже упоминавшихся осетин и ингушей, живущих в высокогорных долинах Центрального Кавказа, из чеченцев, исповедующих ислам, и русских казаков.

В долине Терека живут татары; на противоположном берегу, в широкой степи, протянувшейся до самого устья Волги, кочуют калмыки-буддисты. Местами, например под Владикавказом и Моздоком, можно встретить и немецкие крестьянские колонии.

После завоевания Кавказа, которое, как уже говорилось выше, как раз в этой части региона сопровождалось тяжелыми боями, русские жестоко и беспощадно проводили pénétration pacifique406. Бóльшая часть плодородных земель была отобрана у местного населения, чеченцев, и отдана казакам. Чеченцев, кроме того, по возможности оттеснили в горные районы с бесплодной каменистой землей. Там же, где у местного населения все же сохранились земельные участки, их окружили казачьими поселениями. Лишенные возможности развития в материальном отношении, чеченцы были обречены и на культурную отсталость в результате запрета на школьное образование.

Неудивительно, что все это стало источником лютой ненависти местного населения к русским и особенно к казакам, непрошеным гостям и мучителям. Каждый казак, оказавшись один в степи, рисковал быть подстреленным, как заяц.

При этом чеченцы отличались честностью и рыцарской доблестью. Дама могла спокойно скакать по степи без сопровождения, не опасаясь неприятных сюрпризов. О том, что они не трогали англичан и немцев, я уже писал выше. Факт дифференцированного отношения чеченцев к представителям разных национальностей был хорошо известен русским властям. Когда на Троицу в 1902 или 1903 году доверенное лицо нашего синдиката «Казбек» Эдуард Тальман сообщил градоначальнику Грозного о своем намерении совершить с пятью или шестью друзьями многодневную прогулку по горам и попросил выделить ему для охраны небольшой казачий отряд, тот ответил, что в этом нет необходимости, так как все участники похода – немцы и англичане. Но, узнав, что среди туристов будет один русский, заявил, что «это меняет дело», и предоставил в его распоряжение двенадцать казаков.

В рабочие чеченцы не годились, зато в силу своей честности были превосходными охранниками нефтяных полей. Казаки, охотно тащившие все, что плохо лежит, не решались даже приблизиться к буровым вышкам, если знали, что их сторожат чеченцы.

Терские казаки, в отличие от кубанских, принадлежащих к украинскому племени, являются великороссами. Это крепкий, грубый и вороватый народ, который ввиду его особого статуса и положения – они жили обособленно, отдельно от остальных русских – правительство использовало для подавления своих азиатских подданных и собственного русского народа. От идеалов свободы, определявших их жизнь в старину, ничего не осталось. Они стали преторианцами в худшем смысле слова.

Часть бескрайних земель, принадлежавших государству, была передана разным «казачьим войскам». Каждый казак получал в пользование (если я не ошибаюсь) 30 гектаров земли, которые он почти никогда не обрабатывал сам, а обычно сдавал в аренду русским крестьянам. Сам же он бездельничал, плодил детей и пьянствовал.

Мужское казачье население с 15 до 60 лет было военнообязанным. Треть его постоянно находилась в боевой готовности, под командованием местного атамана, и объединялась в сотни. С детства приученные к седлу, они были великолепными наездниками. Об их военном значении специалисты уже тогда были невысокого мнения, и Первая мировая война доказала правомерность этой оценки.

Тому обстоятельству, что мы доверяли чеченцам охрану нефтяных месторождений и вообще хорошо относились к ним, я был обязан приглашением в гости в аул, из которого были наши сторожа.

После приблизительно двухчасового пути в повозке мы достигли границы аула. Здесь нас уже ожидала кавалькада – все мужское население деревни во главе со старейшиной. Нас торжественно поприветствовали и галопом сопроводили в аул, где старейшина провел нас