Барон молча ждал, глядя на меня.

— Но жемчужины у него уже не было, — добавил я. — И денег тоже.

— Значит, или он ее спрятал, или кому-то отдал, — кивнул Тимирязев.

— Точно.

— Он сказал, где она?

— Не успел. Помер, бедолага.

Барон шумно выдохнул и покачал головой.

— Вот демоны! А мне теперь перед графом отчитываться!

Он плеснул в свой бокал еще коньяка и сделал глоток.

— Ладно! Никита, я предлагаю подкинуть графу версию с урядником. Орлов — умный мужик, но тут не подкопается. Урядник точно мертв?

— Мертвее не бывает, —заверил я.

Вытащил из кармана удостоверение урядника и кинул на столик.

Тимирязев взял его, повертел в руках и сунул в карман.

— Хорошо. Покажу графу — хоть какое-то доказательство.

Я тоже налил себе коньяка.

Разговор предстоял долгий и интересный. А Ксантипп только вошел во вкус.

— А зачем тебе меня выгораживать? — напрямик спросил я Тимирязева.

Барон удивленно уставился на меня.

Похоже, он ожидал, что я соглашусь на его предложение без лишних вопросов.

Не так просто, дружище!

Давай-ка, выкладывай мне свои мотивы, а я послушаю.

В прошлой жизни мне часто приходилось допрашивать нашкодивших аристократов. И с какими только увертками я не сталкивался.

Это с Одержимыми было легко — хватай и казни. Впустил в себя демона — значит, преступник, и других доказательств не надо.

А с обычными Одаренными иногда приходилось повозиться. Уже тогда ушлые аристократы тянули свои жадные ручонки к аномалиям.

И ладно бы просто выносили оттуда ценное, а потом сообщали в Орден! К таким случаям ликторы относились терпимо — понятно же, что деньги нужны всем.

Нет, хитрецы норовили доить аномалию годами. Подкармливали демонов, а аномалия тем временем росла, как раковая опухоль.

Так что Ордену приходилось держать массу шпионов и осведомителей. Они сообщали, если на черном рынке неожиданно всплывали аномальные ресурсы.

Тут же ликторы начинали следствие. И редко заходили в тупик.

Возможности у нас были широкие.

Я отвлекся от приятных воспоминаний и снова посмотрел на барона.

— Так зачем ты собрался прикрывать меня от Орлова?

Тимирязев широко улыбнулся.

— Потому что ты — Волков!

— И что? — не понял я.

— Ты — потомок ликтора Волкова! Может, последний в роду!

Ну, насчет последнего — это мы еще поглядим! Одинокая старость никогда не входила в мои планы на будущее.

Тимирязев поднял бокал, салютуя мне.

— Знаешь, в детстве я мечтал стать ликтором, как твой предок. Убивать Одержимых, защищать простых людей. А отец называл это дурью, и даже выколачивал ее из меня.

Ха, а барон-то, оказывается, романтик! Да еще и пострадавший от отцовской деспотии.

— Это потом я узнал, что жизнь устроена намного сложнее, — грустно сказал Тимирязев. — Пришлось работать на Орловых, чтобы сохранить баронство. Знаешь, как оно? Влиятельный аристократ мимоходом шепнет пару слов Императору — и завтра у тебя ни титула, ни поместья!

Тимирязев совсем пригорюнился.

— Сижу в Курове, как цепной пес — сторожу чужие аномалии. Только и радости, что «вашей милостью» называют.

Я молча слушал, не мешая барону изливать душу. Пусть выговорится.

— Знаешь, Никита, мне кажется, что ты характером пошел в предка. Такой же прямой и бесшабашный. Взял — и закрыл аномалию! Потому что захотел!

Вообще-то, я просто хотел заработать себе ужин. Но зачем говорить об этом барону и рушить чужие идеалы?

Тимирязев сделал еще глоток коньяка. Я поддержал его — пусть Ксантипп отведет душу. Или что там есть у демона? Сущность?

Ну, пусть отведет сущность.

— Завидую я тебе, Никита, — сказал барон. — Даже не верится, что ты — бастард.

— А с чего ты взял, что я бастард? — поинтересовался я.

— Да брось, — улыбнулся Тимирязев. — Тут стесняться нечего. Я слышал, что в роду Волковых остался только один полоумный старик. И детей у него никогда не было. Сидит в своем поместье сиднем, враждует с соседями. Его бы давно прихлопнули и поместье отобрали, да Император не дает. Жалеет старика в память о знаменитом предке.

Ничего себе, вот это новость!

Есть еще один Волков?

И кто же он?

Я в прошлой жизни не успел обзавестись детьми.

Приятели вовсю знакомили меня со своими родственницами подходящего возраста. Но я откладывал серьезные шаги до выхода в отставку.

Какая радость от семьи, если месяцами не видишь ни детей, ни жену?

Выходит, это мой младший братишка постарался над продолжением рода?

Молодец Сережка!

Наградил меня племянником.

Новость о том, что родной дом не ушел в чужие руки, меня порадовала. Еще сильнее захотелось добраться до поместья и повидаться с родственником.

Как сказал Тимирязев? Полоумный старик, враждует с соседями?

Ну, мы-то с ним договоримся, в этом я уверен!

Заодно взгляну, что там за соседи. Научу их ладить с окружающими.

Пока я размышлял, барон успел прикончить очередной бокал, и налил себе снова. В бутылке осталось совсем немного.

Я вылил коньяк в свой бокал.

Раз уж завел себе пьющего демона — так надо о нем заботиться!

Ксантипп благодарно икнул.

— Вот что, Сережа, — с дружелюбной улыбкой сказал я барону. — Заканчивай полоскать мне мозги розовыми воспоминаниями детства, и скажи прямо — что тебе нужно?

— Сотрудничество, — моментально ответил Тимирязев.

Вот, это уже ближе к делу!

— Излагай свои идеи, — кивнул я. — И попроси секретаря принести еще бутылку.

Тимирязев весело рассмеялся.