Через полчаса мы входили в квартиру: я, Артем и Боков с двумя коллегами. Один из них удалился и вскоре вернулся с соседями-пенсионерами. Их устроили в креслах в гостиной, а Боков спросил, обращаясь ко мне:

– Кристина Олеговна, в квартире есть сейф, тайник или что-то подобное?

Вот тогда я почувствовала некое беспокойство, Боков вел себя так, точно знал, что следует искать. С минуту я размышляла, но ответила правду:

– Сейфа нет. Тайник в диване. Брат иногда там деньги хранил.

Я направилась к дивану с намерением показать, как открывается ящик, но один из мужчин остановил меня:

– Давайте лучше я.

Пожав плечами, я отошла в сторону и объяснила, что нужно делать. Тайник пуст, о чем мне было доподлинно известно, но беспокойство увеличилось. Я нашла глазами Артема, он стоял в дверях гостиной и, сдвинув брови, наблюдал за происходящим. Лист фанеры приподняли, я ожидала увидеть пустой ящик, а увидела довольно большой конверт. Это явилось полной неожиданностью, и я брякнула:

– Не может быть.

– Вы знаете, что находится в конверте?

– Нет, конечно. Впервые его вижу.

Конверт достали, положили на стол и попросили притихших пенсионеров подойти ближе. Артем, встав рядом со мной, разглядывал конверт. Он был из бумаги коричневого цвета, плотно набитый, но вряд ли тяжелый. Боков произнес приличествующие случаю слова, обращаясь в основном к пенсионерам, надорвал конверт и вытряхнул на стол его содержимое. Пять целлофановых пакетов с цветными тряпками внутри. Боков открыл первый пакет и извлек женские трусики. Пенсионеры озадаченно переглянулись, а я попятилась, потому что уже догадалась, что это. В каждом из пяти пакетов оказались женские вещицы: бюстгальтер, резинка для волос, сережки из белого металла в виде змейки, топ с блестками. Боков, дав точное описание каждого предмета, вновь убрал их в пакеты.

– Что это? – спросил Артем, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Эти вещи будут предъявлены для опознания родственникам погибших девушек, – ответил Боков. – Уверен, они их узнают.

– Вы что, хотите сказать...

– Я хочу сказать, что у каждой из убитых девушек в момент, когда тела были обнаружены, недоставало определенных вещей. Убийцы в некоторых случаях оставляют вот такие сувениры на память.

Если верить Бокову (а с какой стати мне ему не верить?), за эти годы погибло шесть девушек, передо мной пять пакетов – пять «сувениров» на память. А шестой брат носил при себе с ключами от машины. Артем стиснул мою руку и сказал тихо:

– Этого не может быть... – наверное, хотел меня утешить, вопрос: верил ли он в это сам?

– Эти вещи появились здесь уже после смерти моего брата, – произнесла я, поражаясь собственному спокойствию. – Приехав в город, я сначала остановилась здесь и тайник проверила. Он был пуст.

– То есть эти вещи вам подбросили?

– Вот именно.

Я-то боялась, что Боков меня и слушать не станет, но он выслушал, причем внимательно. Я рассказала о незваных гостях и включенном телевизоре. Тут же последовал вполне ожидаемый вопрос:

– Если все так, почему вы не обратились к нам?

Ответить на него было не так просто. Что я могла сказать? Я сомневалась в гибели брата и заподозрила, что в мое отсутствие в квартире был он? Такое заявление вызовет не один вопрос, а сразу множество. Пришлось бы рассказать то, о чем я бы предпочла молчать, точнее, о чем хотела бы забыть.

– Не было уверенности, что все это мне не показалось, – хмуро отозвалась я. – Я была в том состоянии, когда человек плохо контролирует себя, могла сама включить телевизор, а потом забыть об этом.

– Но теперь вы уверены в обратном? – нахмурился Боков, в голосе не было и намека на усмешку, но я не сомневалась: он мне не верит.

– Тайник был пуст. – «Расскажи ему о ноутбуке», – шептал внутренний голос, однако я понимала: расскажи я о нем, и лишусь последнего доверия Бокова, если оно, конечно, оставалось. Объяснить, почему я промолчала о ноутбуке, затруднительно, не вдаваясь в наши отношения с братом, но ноутбук – важная улика, которую я скрыла от следствия, а значит, следуя логике, могла скрыть и те улики, что сейчас лежат на столе.

Беседа с Боковым продолжилась в его кабинете, Артем сделал мне знак молчать, и теперь совета я послушалась, каждый свой ответ тщательно взвешивала и по возможности отвечала коротко «да» или «нет», мысленно то и дело возвращаясь к разговору с Нестеровым. Он был уверен: моего брата подставили и убийца кто-то из близких ему людей. Настолько близких, что знал о существовании тайника. Я-то думала, о нем было известно только нам двоим. Теперь подозрения Нестерова становились реальностью. И вместе с тем... что, если Виктор предполагал подобное развитие сценария, оттого и исчез заблаговременно? «У меня паранойя или в моих догадках что-то есть?» – в который раз задалась я вопросом.

Лишь ближе к вечеру мы покинули кабинет Бокова, голову разламывало от боли, и вновь возникло чувство, что меня умело дурачат, вот только кто? В тот момент доверять кому-либо я была не склонна, впрочем, и ранее особой доверчивостью не отличалась. Боков мог думать что угодно, но я-то знала: «сувениры» появились в тайнике совсем недавно, уже после того, как я покинула квартиру. Обнаружив следы чужого пребывания, тайник я не проверила. Допустим, я бы это сделала и нашла конверт, отдала бы я его Бокову или предпочла перепрятать? Вопрос, ответить на который не так просто. Но теперь я со всей отчетливостью поняла: храня свои секреты и стараясь разобраться в происходящем самостоятельно, я вношу еще большую путаницу. И жалела, что не рассказала всей правды, к каким бы последствиям лично для меня это ни привело, однако, хотя эта здравая мысль в голове присутствовала, вернуться в кабинет Бокова я так и не решилась.

Хмурые, подавленные и оттого молчаливые, мы с Артемом направлялись к его машине и в нескольких метрах от нее заметили Петьку в компании Легостаева. Оба Витькиных друга нервно курили, нарезая круги; увидев нас, сигареты бросили и поспешили навстречу.

– Это правда? – спросил Валентин, шаря взглядом по лицу Артема.

– Что ты имеешь в виду? – вопросом на вопрос ответил тот.

– Брось, уже полгорода знает об этих тряпках, которые обнаружили в Витькиной квартире. – В мою сторону Легостаев так и не взглянул ни разу, как будто меня вовсе не было рядом. Артем покачал головой, усмехнувшись. Усмешка вряд ли относилась к самому факту обнаружения «сувениров», скорее ее вызвала та легкость, с которой новости распространялись в городе. Если учесть, что касались они расследования и должны были храниться в тайне, оставалось лишь руками развести.

– Мне приятель из прокуратуры позвонил, еще два часа назад, – со вздохом сообщил Петька. – Ну а я Вальке сказал, потому что все это в голове не укладывалось. – Он обнял меня и привлек к себе. – Бедная моя девочка... – опять вздохнул, на этот раз сочувственно, а Валька затряс головой.