нам вышедший навстречу из зала юноша, услышавший наш разговор. Он показал рукой на одну из дверей под трибунами.

— Слушай, Сёма, — проговорил я. — Думаю, будет лучше, если ты подождёшь меня снаружи.

— Это почему ещё? — подбоченился Сёма. — Я, между прочим, твой официальный представитель и менеджер!

«Ишь ты, как тебя распирает-то», — с усмешкой подумал я.

— Но ведь сейчас речь не обо мне, — мягко объяснил я. — Я сам буду как бы переговорщик от Грейси, а когда к тебе на переговоры приходит больше одного человека, то это напрягает, уж поверь мне. А ты пока походи около зала и присмотрись, как тут все оборудовано. Может пригодиться на будущее. Мы ведь всё-таки собираемся именно юношеский спорт продвигать.

— Ладно, посмотрю. Тогда давай договоримся, что о ходе переговоров и обо всех результатах ты будешь сразу рассказывать мне, — важно предложил Семён.

— Договорились, — ответил я и направился к двери, за которой меня ждала встреча с Тэнком.

Сёма хотел что-то ещё сказать, но передумал и со вздохом отошёл в сторону. На самом деле я уже примерно представлял, каким образом уговорить Тэнка принять участие в нашем проекте, и боялся, что чересчур суетливый и болтливый «менеджер» нарушит всю затею.

Беседа с Тэнком заняла не более десяти минут. Он оказался понятливым, а главное — мой расчет на его нарциссизм оправдался на сто процентов. Видеокамера сделала свое важное дело.

— Ну что, первый готов, — довольно сказал я, выходя из подтрибунного помещения и потирая руки.

— Как? Уже? — удивился Семён.

— Так долго ли умеючи, — я был настолько вдохновлён первым успехом в переговорах, что мое настроение скакнуло вверх, наверное, в тысячу раз.

— И о чем вы с ним говорили? — спросил Сёма, направляясь вместе со мной к выходу по длинным коридорам колледжа. — Если, конечно, не секрет.

— Какие секреты между компаньонами! — отшутился я. — Я просто предложил ему штуку баксов за то, чтобы он бил других людей. Бьёт троих за вечер — трёшник зелени в кармане. Как считаешь, хорошее предложение?

— Да, неплохое. Только у тебя же нет таких бабок-то, — заметил Сёма. — Где ты их собираешься брать?

— Деньги, друг мой, появятся, когда на телеканале, куда отправится Ройс Грейси, увидят вот это, — я потряс перед Сёминым носом видеокамерой.

— Что это? — не понял Семён. — У тебя есть на них компромат?

— На кого? — рассмеялся я. — На уличных пацанов, что ли? Или на Грейси, который их теперь содержит? Ну ты даёшь! Когда бы, по-твоему, я успел его раскопать, да ещё и записать на кассету, которую ещё час назад в твоем же присутствии получил чистой?

— А что же это тогда? — вконец растерялся Сёма.

— Сейчас увидишь, если присмотришься вот к этому маленькому экранчику, — ответил я, остановился, и, чуть отмотав кассету назад, включил на камере воспроизведение.

На экране возник разъяренный Тэнк, который крушил раздевалку, гневно смотря на меня. В разные стороны летели скамейки, вешалки…

— Сто долларов! — произнес мой голос за кадром.

Тэнк продолжал громить мебель.

— Двести долларов! — сказал я.

Тэнк покачал головой, и ещё одна стационарная вешалка улетела в угол. Так мы и продолжали: я повышал ставки, а Тэнк занимался разрушением окружающей обстановки, изредка обрушивая на меня матерные ругательства. Вот он снова поднял над собой широченную лавку и уже замахнулся, чтобы запустить ей в меня, но тут я произнес:

— Тысяча баксов, Тэнк!

Тэнк вдруг замер и медленно опустил лавку на землю. Затем он протянул руку в приветствии и направился ко мне. Запись кончилась. Я застал Эббота не в лучшем расположении духа — он был дисквалифицирован прямо во время игры в американский футбол (чем и занимался до того, как начал участвовать в боях) за избиение соперника. Теперь ему грозило отчисление из колледжа, и поэтому парню, который еще не знал какая судьба его ждем впереди, срочно нужны были деньги. Я же предложил ему не просто так бить людей, а делать это за деньги.

Сема смотрел то на меня, то на камеру, пытаясь понять, что все это значит.

— Так что, этот громила согласился? — не выдержал он. — Ну, на тысячу долларов?

— Согласился, — кивнул я. — Но с условием, что даст окончательное согласие только тогда, когда увидит живые деньги.

— Лихо ты, — восхитился Семён. — А как ты так узнал, что к нему именно такой подход нужен?

«Был бы ты профессионалом, тоже бы умел к разным людям подход находить» — подумал я, а вслух коротко сказал:

— Интуиция!

— То-то я думаю, что это за грохот такой раздавался за дверью, — сказал Семён. — Думаю, неужели вы с ним сразу повздорили?

Я убрал камеру обратно в сумку, и мы направились к выходу.

— Куда мы теперь? — спросил Семён, когда мы вышли на улицу.

— В соседний университет, — ответил я, чеканя шаги, и на всякий случай уточнил: — В политехнический.

— А кто там у нас? — В этот момент Сёма все больше и больше напоминал случайно встреченного знакомого, увязавшегося на чужую прогулку от безделья.

— Там учится Чак Лиделл, — бесстрастно ответил я.

— Господи, это кто ещё? — Семён недовольно поморщился и проводил взглядом томную полураздетую красотку, не спеша прогуливавшуюся по противоположной стороне улицы.

— Сём, ты о чем думаешь? — спросил я, поймав его взгляд. Я не мог сдержать улыбки: мой «промоутер» был похож на школьника-отличника, которого впервые застукали за чем-то постыдным. Он покраснел и залепетал:

— Да нет, я ничего, я это… ни о чем! — вдруг выпалил он.

«Надо же, вот наконец-то и правду сказал», — саркастически подумал я.

— Чак Лиделл, — объяснил я, продолжая идти, — это капитан местной сборной по борьбе.

— Он здесь учится, что ли? — спросил Семён.

— Нет, блин, поваром подрабатывает, — чуть раздражённо сказал я. — Ну конечно, учится, что ты какие глупые вопросы задаешь!

— Ну и чего ты тогда от него надеешься добиться, — разочарованно протянул Сёма. — Чувак получает стипендию, и она у него приличная. За каждое выступление идут ещё гонорары. Из-за не пойми какого проекта и штуки баксов он вряд ли будет менять свои планы. Тем