Линар рассмеялся:

– Ну, мой государь, если нет достойнейшего в твоем собственном войске, я бы смело поставил на молодого Даго-и-Нора. Воителя, равного Эмберли, среди молодежи не найти. А главное, судя по слухам, мы знаем, кого славный селт изберет королевой турнира! Право же, он не промахнется и в этом!

С загадочной улыбкой Линар посмотрел на притихшую Рандиру, и государыня покраснела, точно девчонка.

Эрей прикончил рябчика и проговорил, обращаясь к пустому креслу перед собой:

– Кстати, государь, мы избавились от хээн-га.

Какое-то время царственные родичи продолжали разыгрывать свой невинный спектакль, потом застыли с открытыми ртами, уставившись на мага, меланхолично ковырявшего салат. Рад опомнился первым:

– Как ты сказал? Что значит: избавились?

– Устранили физически. Больше он вас не потревожит.

– Такое возможно? – недоверчиво уточнил Линар, разом растеряв любезный сарказм.

Маг кивнул.

– Но ты же сам утверждал, что не найдено пока способа… – начал было Рад, но Эрей перебил:

– Монах нашел способ. Ты просил пристроить его к делу? Я пристроил.

Он продолжал давний разговор, и Император не сразу понял, о ком идет речь, но быстро вспомнил о шутливой просьбе и согласно кивнул, потрясенно качая головой и отказываясь верить в избавление от давнего кошмара. Рандира смотрела на мага с привычным восхищением, и было ясно, что хээн-г пугал ее куда сильнее, чем государыне хотелось показать. Лин был потрясен настолько, что не донес до рта вилку с куском ветчины.

Таким Эрей видел его второй раз в жизни.

Впрочем, первый был не в пример забавнее.

Обретя союзника и разделавшись с Сельтой, Рад, успевший объявить себя Императором Хвиро, повернул войска на вероломную Антанну. В столице Сельты, Эминге, было найдено немало подтверждений словам фаворитки, Рад жаждал мести и крови, а потому не дал войскам передышки.

Младший сын Флавиция мог стать величайшим полководцем, выдающимся стратегом Светлой стороны, если бы не Рад. Старший брат был на голову выше во всем, за что брался.

Он взял хорошо укрепленную Антанну за тридцать дней, пустив в ход все свое дарование. Когда пал Аматон, и Император со свитой проехал в сорванные тараном ворота, на центральной площади поверженного города Эрей увидел плененного Линара, со связанными руками, на коленях перед братом-победителем. Маг так и не смог подобрать нужных слов, чтоб описать выражение лица склоненного принца. Занятная выходила гримаса.

Еще занятней стало, когда, не вняв совету мага, Император проехал мимо эшафота со словами: «Я не могу его казнить. Мне без него скучно станет!»

Антанна лишилась флота, армии, накопленных богатств; оставленному в живых Линару пришлось начинать с нуля, в чем он, по обыкновению, преуспел, но одно маг знал наверняка: скучно Императору при живом брате не было.

Было ему страшно интересно. Иногда просто страшно.

– Что побеждает хээн-га? – сипло спросил Линар, нажимая интонацией на каждое слово. – Что, советник?

Эрей пожал плечом:

– Все то же, ваше высочество, оружие старо как мир.

– Мне кажется, я догадалась! – захлопала в ладоши Рандира, и на этот раз никто ее не укорил; напротив, венценосные братья жадно уставились на государыню, требуя объяснений. Рандира открыто улыбнулась им и пояснила: – Что в светотени всегда побеждает зло и смерть? Конечно, рождающее начало, любовь! Ну что же вы рты раскрыли, скептики коронованные? Спросите у Эрея или… – императрица с сомнением осмотрела мага и вздохнула: – или лучше не спрашивайте. Что эта ледышка может знать о любви?

– Ну, он же был женат, – вступился за советника Император. – Давно, правда, еще человеком…

– Жениться и любить – не одно и то же, – философски заметил Линар, не упустив случая кольнуть государя. – Разные бывают обстоятельства.

– Женитьба без любви немногого стоит, – тихо возразила упрямая Ранди.

– О да, – согласился покладистый Лин. – Спасенного королевства, например, победы в войне… Не стоящие внимания мелочи.

– Брат, не зли меня, – предупредил Император и набросился на Эрея, как всегда отыскав крайнего: – Так что же убило эту тварь, говори!

Наслаждавшийся беседой маг промокнул губы и отбросил салфетку. Выдержав паузу, ответил:

– Светлый жезл. И конечно, – он слегка склонился в сторону Рандиры, – и конечно любовь, государыня.

После завтрака Император отправился на ристалище.

Там заканчивались последние приготовления, на многих трибунах еще стучали плотницкие топоры, подгоняя массивные скамьи, но императорская ложа была достроена: обитые бархатом и расшитые самоцветами седьмого ряда троны ждали высокородных гостей, развевались флаги держав, принявших участие в турнире, сияли на солнце гербы и девиз правящей династии, выложенный бериллами: «Ферро Инстави! Ферро и Бог во веки веков!»

Когда плотники завершили подгонку трибун и спешно удалились, освобождая дорогу жаждущей зрелищ знати, под громогласный вой начищенных труб, под рокот барабанов, в сопровождении маршалов турнира, Император Рад I шагнул под парчовый балдахин, защищавший ложу от беспощадного полуденного солнца. Восторженный рев толпы на миг заглушил трубы, и все, кто был на турнирном поле, на трибунах, в ложах, у ограждений как один склонили головы и колена. Вслед за Императором в ложу проследовали его венценосная супруга и принц Линар, герцог Антаннский. Взошел на свой престол отец Диксот, заменивший Истерро на высоком посту Гласа Рудознатца, расселись по местам представители вассальных держав.

Император поднял руку, подавая знак, Диксот встал и призвал собрание к благодарственной молитве Господу Единому. Специально привезенный из Венниссы хор затянул подобающий случаю гимн, на поле же вышли Сильные очищающей магией Братья, дабы оградить бойцов и зрителей от искушений и магических воздействий. По завершении светлого Круга все споры на ристалище решали только доблесть и быстрота оружия, так что зрители с понятным одобрением следили за монахами, с долей ехидства поглядывая на советника, стоявшего за правым плечом государя.

Эрея взгляды толпы забавляли, не цепляя даже краешком: эту строку в сценарий турнира вписал лично маг, согласовав с отцом Диксотом и Императором. Диксоту подобная честь польстила, что до Радислава – государь открыто поощрял любые меры предосторожности.

Пока монахи чертили Круг, советник без помех оглядел трибуны.

Распорядители расстарались, чтобы учесть иноземный политес и обычаи, вплоть до подставок под трости и шкатулки с противоядиями для склочной Альтавины, вплоть до плевательниц особой формы для олетской знати, заведшей странный обычай жевать смолу дерева Ям. Трибуны были разбиты по секторам и так умело подогнаны одна к другой, что главные противники были разведены по разные стороны ристалища, а между ними расположились страны, не принимавшие активного участия в турнире.