Теперь же распорядители, как могли, усложняли задачи, выявляя способности участников с тем, чтобы в дальнейших сражениях свести воинов, равных по опыту и силе.

В том, что предварительные состязания выиграет Эмберли Даго-и-Нор, не сомневался никто; даже ферры отдали ему должное, когда он подцепил сразу двадцать колец, орудуя наконечником копья, что швея иголкой, и горделиво объехав ристалище, преподнес их государыне. Рандира понятия не имела, что делать с таким подношением, хотела связать кольца атласной лентой, но маг недаром стоял за тронами их императорских величеств, подсказал, не разжимая губ:

– Просто бросьте их обратно, государыня, в поле одно за другим. Эм их снова соберет на копье. Любимая забава сельтской молодежи.

Разволновавшаяся Рандира встала и под ласковым, почти родственным взглядом Варта, при поддержке мужа и отца сильно метнула кольца на ристалище. Отсутствие опыта не замедлило сказаться, снаряды полетели вразнобой, но Эм, превратясь в полуразмытую тень, исхитрился собрать все двадцать, будто чувствовал сердцем каждый бросок государыни.

Публика аплодировала стоя.

А затем, к вящему удивлению знатоков, никому не ведомый Даритель проткнул девятнадцать колец, и было видно даже поклонникам Даго-и-Норов: лишь отсутствие опыта и постоянных тренировок не позволили безымянному рыцарю превзойти фаворита турнира.

Больше Даритель не уступил сопернику ни в одной дисциплине, и к концу дня от общей группы отделились два явных лидера. Они возглавили категорию мастеров, и зрители вовсю шумели, делая ставки на претендентов. Все мечтали увидеть поединок эпохи, как моментально отозвались трубадуры, но все решал теперь жребий.

Завершился славный день, как и полагалось, фарсом. Десяток лицедеев, разодетых в пестрое тряпье, выскакали на ристалище, оседлав кто осла, кто палку, кто своего же товарища, и устроили состязания на метелках, до того потешные, что сам Император хохотал до слез.

Лишь ночью, после утомительного бала и затянувшегося пира государь призвал к себе мага и поделился с ним опасениями.

– Мои разведчики не смогли выяснить, кто же осчастливил нас присутствием, – вполголоса посетовал Рад, неодобрительно косясь на дверь, сквозь которую просачивался шум буйного веселья. – Они проследили, как он въехал в город, более того, один из них слышал, как Даритель назвал пароль на въезд. Но в Мантрее эти бездари его потеряли. Они клянутся исправить ошибку завтра же, но времени мало, маг, я должен знать, с кем имею дело. Турнир служит политике, мне самодеятельность не нужна, черт бы побрал этих охотников за чинами!

– Не горячись, – вскинул руку устроившийся в кресле Эрей. – Пускай пока позабавится. В том, как рыцарь собирал кольца, было что-то знакомое. Полагаю, я вычислю, кто он. У каждой школы свой почерк.

– Все говорит о том, что он местный, но на Ряд выше всех здешних вояк. Если б не косой удар сверху (помнишь? по чучелу?), я заподозрил бы девушку: этот рыцарь строен и гибок, как ива. Маг, я клянусь, я сгною распорядителей в вонючей яме, я их лично освежую твоими ножами! Прозевать девицу! Покрыть позором все рыцарство Ю-Чиня! Так и вижу: прославленный Даго-и-Нор сражается с бабой! – Император сдавленно зарычал и в ярости пнул поленницу у камина. Ароматные сосновые бревнышки раскатились по всему кабинету, стремясь уйти подальше от огня и разгневанного государя.

Маг приостановил поленце носком сапога, улыбнулся краешками губ и покачал головой:

– Не горячись, – повторил он государю с нажимом. – Ты ничего не знаешь, а выводы сделал и примерно наказал виновных. Есть способы удалить противника с поля, и не срывая масок.

– Эта дрянь вырвалась в мастера. Ты представляешь, что сотворит толпа, если почует, что Дарителя убрали?

– Толпа любит победителей, государь, – поднялся с места маг и потянулся. – Доброй ночи, завтра мы будем знать о Дарителе больше.

Жили Боги – каждый на Своей Стороне. Действовали согласно, управляя во благо, обустраивая и наставляя, оберегая от зла и несчастий, творя – на радость.

Долго правили Миром Боги. Пока не возжелали друг друга. Пока не спаяло Их единым целым горнило вечной Любви. Свет переплелся со Тьмою – скрутило и Мир. Потянулась Светлая сторона к Темной, сплющило каплю Мира, сместило магические полюса. Огонь вырвался из недр на Светлую сторону, Темную затянуло ядовитыми льдами.

Не выдержало сердце Ясаны, взорвалось; обломками верной спутницы заслонило солнце, и мерзлый холод овладел Кару.

И решили Боги, спасая Мир: раз нельзя вместе и порознь нельзя – уйти прочь. Единым целым. Единым Богом.

И сделалось по решенному.

А напоследок породили Они двух Сынов: Каменщика и Рудознатца – Князя Тьмы и Первосвященника. И еще Дщерь, Седовласую Деву, посредницу между Светом и Тьмой и привратницу при последней Калитке.

И было начертано в Высших Скрижалях – памятью Сыновьям: когда Руда познает Камень, и оправа найдет содержимое, когда встретятся Кольцо Некованое и Камень Мира – родится амулет Пустоты.

Так начался знаменитый турнир в Мантрее, воспетый позже доброй сотней баллад, но каждой страной – по-своему. И годы спустя о нем много спорили, и дворянство драло глотки, доказывая правоту, вспыхивали ссоры и малые войны, и рассказы очевидцев ходили в списках по рукам. Эта неиссякаемая суета, сплетни, домыслы лишний раз доказывали понимающим людям, что не зря старался великий Император, и турнир удался как никогда. О нем говорили: приснопамятный турнир в Мантрее.

На второй день турнира пришла очередь именных поединков.

Разбитые на отряды рыцари тянули жребий, избирая себе соперника. Начали с новичков, которых публика принимала с тем же настроем, что давешних лицедеев, со смешками и язвительными выкриками. В данной шумихе было важно сохранить присутствие духа, не растеряться, не разобидеться, но показать, на что способен, и победить, завоевав пусть малую, но все же славу и известность. На одном из таких «желторотых» турниров некто Дар Гонт получил в награду чин лейтенанта личной гвардии Императора, и это грело души многих новичков, заставляя собрать в кулак выдержку и волю к победе.

Эрей не смотрел за новичками, хотя Линар постоянно цеплял его и спрашивал совета, не стоит ли обрядить рыцарей в шутовские колпаки для вящего увеселения публики, а прорвавшийся в императорскую ложу Викард не скупился на едкие комментарии, от которых Рандира то краснела от сдерживаемого смеха, то бледнела от открытого негодования. Богатырь устроился справа от Ральта, точно оруженосец при господине, даже меч придерживал для порядка, но Император и не думал его гнать, радуясь нежданной потехе.

Маг пристально оглядывал трибуны Антанны, надеясь снова выследить незваных гостей. Он чуял их присутствие и досадовал, что не может обнаружить странную парочку. Они были среди антаннов, но их там не было; Эрей не мог прорваться сквозь морок, наваждение, сотворенное несмотря на старания Белого братства, он прожигал взглядом трибуны напротив, изучая их с тщанием, достойным отдельной баллады, но наконец отступился, отвел глаза на скамьи склочных альтавов и в удивлении собрал охранный знак.