— Вам плохо? — забеспокоился Гелл. — Присядьте на плащ.

— Нет… — вымолвила я, глядя в его лицо.

Именно таким – красивым, мужественным, загадочно мрачным, немного зловещим, я и представляла его в своих детских мечтах. О, как я хотела, чтобы он пришел, чтобы обнял, чтобы защитил от издевок, чтобы все увидели его и поняли, что отец у меня есть и не абы какой, а самый лучший, самый сильный…

— Валерия, — произнес Брадо мягко, вкрадчиво, словно опасаясь испугать меня. — Что вы увидели? Что я должен знать?

— Вева не умерла тогда, — ответила я, — вам солгали об ее смерти. Вам обоим солгали, а вы поверили...

— Так она жива? Где она?

— Она умерла…

— Я не понимаю! Так жива она или нет? Где Вева? В Майвии на островах? Где же она затерялась, где умерла, дайте мне ответ!

Голос Брадо дрожал от эмоций.

— Дальше, — ответила я, ощущая, как горячие слезы катятся по щекам, — намного дальше…

— Вы знали Веву? Вы сами из тех краев? Вы… — Брадо осекся и его темные глаза зажглись пониманием. — Двадцать четыре года…

Именно. Двадцать четыре года назад Вева Вириати родила дочь, которую прижила вне брака. Я кивнула, и, несмотря на то, что мне хотелось реветь навзрыд и кричать от несправедливости, что все так вышло и чудо произошло слишком поздно, промолвила:

— Понимаете теперь, кто меня позвал? Понимаете, кому я была так нужна?

Брадо ничего не смог произнести, но я видела в его глазах отражение собственных чувств: тот же шок, ту же боль, то же неверие и одновременно принятие...

Долгие годы владетель Тоглуаны и его супруга молились о наследнике, не зная, что наследник, точнее, наследница, уже есть. Правда, недосягаемо далеко…

Геллы были слепы и не придавали значения знакам, которые им подавал огонь. Как можно зачать дитя, если плады не зажигаются вместе, а затухают? Ведь огонь не горит, когда его подкармливают исключительно чувством долга и ответственностью... Но Геллы продолжали попытки зачать наследника и молиться. Так бы все и оставалось, не захоти я однажды отыскать отца. Брадо звал меня из туманной Тоглуаны, а я искала его на другом конце вселенной, но расстояния, как оказалось, не имеют значения. Мы притянулись друг к другу, как разноименные полюса магнитов.

— Вы знали обо мне? — тихо спросил владетель.

Я покачала головой. Ничего я не знала… потому и хотела отчаянно найти свои корни.

— И я не знал о вас…

— Вам солгали, — с горечью сказала я. — Ваш отец знал, что вы увлеклись Вевой Вириати, и счел, что она недостаточно хороша для такого сильного плада, как вы. Вас обманули и увезли, а ее быстро выдали замуж за другого.

— Почему она молчала, не дала о себе знать? Почему вышла за другого?! — с отчаянием спросил Гелл.

— Ей сказали, что Брадо Гелл не собирается жениться на какой-то дурочке из Тосвалии. Брадо Геллу всего семнадцать, и он еще подождет с женитьбой, а когда задумается над этим, найдет достойную, — повторила я ложь, которая когда-то отравила жизнь моей матери.

Впрочем, Вева Вириати и сама склонялась к тому, что была в судьбе красивого плада, подающего большие надежды, лишь эпизодом на несколько ночей, очередной легковерной дурочкой, которую он «попортил». Она понятия не имела, что до нее у Брадо никого не было и что он влюблен по уши. Вева привыкла к тому, что все внимание достается старшим сестрам-красавицам, и, считая себя чернявой дурнушкой, убеждала себя довольствоваться малым.

— Как же я не понял, не вспомнил… — сокрушенно проговорил Брадо, по-новому меня разглядывая. — Вот кого вы мне напоминали все это время, вот откуда это предубеждение… Старшие сестры Вевы в свое время кружили головы мужчинам. Они были ослепительно красивы, тщеславны и развратны. Я их терпеть не мог…

Я кивнула.

От тосвалийского рода Вириати у меня черные южные глаза и черные же волосы, но тонкие черты, белоснежная кожа, высокий рост – это уже наследие Геллов. Я – отражение маминой мечты. Она всегда хотела быть красивой, как старшие сестры; поэтому, увидев умопомрачительного Брадо Гелла, потеряла голову и забыла о скромности.

Если бы Брадо с Вевой оказались менее легковерными, тогда у меня были бы родители и совсем другая жизнь… Но они были слишком юны, чтобы понять, где правда, слишком зависимы от общественного мнения.

— А я ведь приехал, чтобы посмотреть в ее глаза, чтобы спросить, как она могла выйти за Глийи… — проговорил Брадо. — Но было уже…

— Поздно, — закончила я. — Глийи узнал, что жена ему досталась беременной и жестоко ее избил. Вева испугалась, что потеряет меня, что умрет, и обратилась к Дракону, чтобы он спас нас. И он спас...

— Я убью Глийи, — решил Брадо, и у меня не было ни единого сомнения в том, что он так и сделает.

— Эньор! — крикнул один из мужчин. — Впереди отряд!

Мы обернулись.

— Прячьтесь, Валерия, — скомандовал Брадо, — не высовывайтесь ни в коем случае!

С этими словами владетель быстро пошел к своим людям, чтобы узнать, кого они заметили и какова обстановка. А я осталась на месте, и, глядя вслед своему отцу, думала лишь об одном: поздно. Слишком поздно.

— Чертова дюжина, — прошептала я.

— Что? — не понял Рензо.

— Их тринадцать, — объяснила я, цепляясь за знание, которое ускользало от меня, и за смутные гаснущие ощущения, — но по-настоящему опасны только трое. От них надо держаться подальше…

— Что еще вы видите? — спросил Вито, которому Гелл велел охранять нас с Рензо.

Мы втроем отбежали подальше и притаились под пушистыми юбками ели; это укрытие, конечно же, было ненадежным, к тому же нападающие заметили нас, но я точно знала, что здесь нам ничего не грозит. Увы, это было единственное, в чем я была уверена…

— Что еще вы видите, эньора? — настойчиво повторил свой вопрос Вито.

Пламя заплясало над Дреафрадом. В дело пошел огонь смерти…

— Уже ничего, — с досадой проговорила я.

— Твои глаза гаснут, — заметил муж.

— Гаснут?

— Зрачки светились, горели. Так бывает, когда ллары обращаются к Священному огню.

— Но я-то не ллара…

— Видимо, вас, эньора, драконово благоволение спасло, когда вы угодили в яму к виверну, — сказал Вито, тоже всматриваясь в мои глаза, — оттого он и улетел, не тронув вас: пламя драконье, зажегшееся в вас, его отпугнуло. Мы когда его заметили, сразу к вам. Огро-о-о-мный! Жаль, не достали, улетела тварюга.

— Сам ты тварюга, — злобно прошипела я.

Мужчина поджал губы и отдалился от меня; крепко сжимая в руке пистолет, он стал высматривать, что там позади. Рензо же, склонившись ко мне, спросил шепотом на ухо: