– Как далеко отходят эти лепестки от вертикального?

– Надо прикинуть.

Физики уткнулись в приборные панели.

Холод начал пробираться к телам аэронавтов.

Галкин увеличил нагрев печки, но это не помогло.

– Начинаем опускаться, – озадаченно предупредил пилот.

– Могу прыгнуть с парашютом, – сказал Ливенцов.

– Зачем? – не понял Дорохов.

– Шар станет легче и поднимется.

– Не надо, мы и так заканчиваем работу. Что там у вас, товарищи эксперты?

– Считаем…

– Запишите координаты – куда именно падает иномериана.

– За пределы дома отдыха.

– Далеко?

– Километров на пятнадцать.

– Высоко, низко?

– К концу луча энергия уменьшается на порядок…

– И лепесток тает.

– На какой высоте, чёрт побери?

– От километра до пяти. Но это не точно.

– Мы снижаемся.

– Это уже не имеет значения, мы засекли отклонение лепестка. Если бы сейчас летели на «вертушке», смогли бы, наверное, вычислить весь трек, направление и координаты горловины.

– Мы и на шаре можем немножко попрыгать туда-сюда, – с обидой проговорил Галкин. – У нас же движок имеется.

Амнуэль и Платов завороженно посмотрели на него.

– Вот безмозглая корова! – сокрушённо покачал головой Платов.

– Это вы про меня? – улыбнулся Илья.

Ливенцов хрюкнул.

Платов сконфузился.

– Извините, про себя. Было бы замечательно проследить петельку.

– Не замёрзнем?

– Надо снизиться до пяти километров, а на этой высоте уже не так холодно.

– Давай, Коля, – сказал Дорохов.

Аэростат пошёл вниз резвее.

* * *

Однако в этот день обнаружить конец лепестка иномерианы не удалось.

Аэростат два часа кружил над лесом в районе деревни Тарасовка, то опускаясь к земле, то поднимаясь на пятикилометровую высоту, но так и не наткнулся на горловину «червоточины», соединившей миры Земли и Большого Леса. Пришлось возвращаться в раздробленном настроении: с одной стороны, ничего не нашли, с другой – появился свет в конце тоннеля, который обещала новая гипотеза физиков о петлевой сущности иномерианы.

Эксперты хотели было остаться в гондоле аэростата, чтобы закончить настройку аппаратуры, но Дорохов велел всем отдыхать и отправился в столовую попить кофе в сопровождении двух помощников, наперебой делившихся с ним новостями лагеря и страны в целом.

Савкин доложил о настойчивых попытках иностранных лидеров добиться пропуска к Тюмени своих специалистов и об увеличении разведывательных полётов спутников США, Японии, Китая и НАТО над Уралом.

Эту информацию Дорохов пропустил мимо ушей.

Куницын рассказал о деятельности старшего Точилина, продолжавшего бушевать по поводу «брошенного на произвол судьбы в Большом Лесу сына» и сующего нос в дела посланцев ФСБ, а также о реакции замминистра обороны, рассвирепевшего от запуска воздушного шара и пообещавшего «оторвать голову, а то и что поважнее» мешающим ему чекистам.

Куницын, молодчага, только вытягивался «во фрунт» и ел глазами высокое начальство, обещая «внять, разобраться и прекратить».

– Он тебя ждёт, – закончил полковник своё повествование.

– Надеюсь, он не пошлёт за мной роту спецназа? – поморщился Дорохов.

– Этот может, – остался серьёзным Куницын.

Андрей Тарасович заставил поднос блюдами, сел за столик. Подумал, позвонил Ливенцову:

– Майор, возьми своих ребят и подойди в столовую.

– Будем через пару минут.

Он и в самом деле объявился в палатке, оборудованной под столовую, через две минуты. С ним были двое бойцов группы, принимавших деятельное участие в подготовке полётов. Дорохов взял спецназовцев вовсе не для ведения каких-то мероприятий особого характера, хотя и предполагал, что может столкнуться в лагере военспецов с недопониманием ситуации. Теперь же в связи с появлением Точилина получалось, что привлечение боевых офицеров к операции было оправданно.

Все трое заказали чай с бутербродами и расположились за соседним столиком.

Обед прошёл мирно, отчего Дорохов хотел уже давать отбой Ливенцову, как в палатку вошли шестеро мужчин: двое в гражданском – Точилин и замминистра обороны Любин, остальные в полевой форме, два капитана, майор и полковник. Любин, полный, с залысинами, с двойным подбородком и прозрачными, словно выцветшими глазами, нашёл взглядом Дорохова и направился к нему.

– Генерал, – начал он, не здороваясь, – я долго буду ждать, пока вы освободите территорию лагеря?

Дорохов допил компот, поставил стакан на стол, оглядел Точилина, Любина, не вставая. Не поднялись со стульев и его помощники, делая вид, что заняты едой.

– Разве я не показывал вам карт-бланш? – сухо осведомился Дорохов. – Мне приказано…

– А мне плевать, что вам приказано! К вечеру чтобы вас и ваших служак здесь не было! Шар ваш я экспроприирую, у меня есть такое право.

– Мне приказано, – ровным голосом повторил Андрей Тарасович, – провести кое-какие физические эксперименты. Моё начальство договорилось с вашим, насколько мне известно. Чтобы спасти застрявших в ином мире людей, необходимо действовать быстро.

– Вы уже круто лоханулись с их спасением, – фыркнул Точилин. – Мой сын по-прежнему брошен в Большом Лесу! И вы несёте за это прямую ответственность!

Дорохов оглядел его брюзгливое лицо холодными глазами.

– Именно для того, чтобы вернуть вашего сына, поведение которого поставило под угрозу жизнь всей группы майора Реброва, мы и работаем по своим планам. Я предлагал вашему командованию объединить усилия, но меня не услышали.

– Мы и сами справимся.

– Ошибаетесь, если судить по непрофессиональной возне ваших мальчиков у горы инопланетной растительности. Среди них нет ни одного физика, специалиста по Мультивселенной, а вы замахиваетесь на контакт с иной цивилизацией.

Любин побагровел.

– У нас есть все, кто нужен! Засуньте вашу Мультивселенную себе в… – последнее слово генерал не произнёс, а прожевал. – Своими действиями вы мешаете работать моим подразделениям, и я не потерплю ни вас, ни вашего Папу, если он начнёт качать права! Достаточно того, что здесь работает группа Веденеева. Вам ясно?

– Ясно, – кивнул Дорохов. – Закончим работу – уедем.

Брови Любина взлетели на лоб.

– Вы что себе позволяете?! Да я вас… Сергеев, проводите господ чекистов к «вертушке», и чтоб духу их тут не было!