— Я помню тебя. Ты была другой. Ты так же любила ночь, луну, ночной лес… как и я.

— Если я так отличаюсь от того, что ты искал — отпусти меня?

Денис покачал головой.

— Не могу. Тебя будут использовать против меня.

— Это главное?

— Конечно, нет. Ты мне нужна. Жаль, что у нас не может все быть как у людей. Но я ведь попробовал, да?

— Да. И ты нравился мне, пока я думала, что ты хоть чуточку человек.

Денис усмехнулся краешком губ.

— Врешь, — сказал он, — я нравился тебе, потому что ты всегда чувствовала, что во мне живет волк.

Мы оба замолкли. Я вспоминала проведенные вместе с Денисом ночи и дни. Может быть, он думал о том же самом.

— Ты мне снился… — тихо произнесла я. Но Денис ничего не ответил. Он уже поднялся и двигался к двери.

О том, что происходило в большом мире в следующие несколько часов, я узнала только много позже.

В те ночи стояла новая луна, и совет вожаков совершал ежемесячный сход.

Скорее всего, они собирались обсуждать обычные дела наподобие запретов на въезд грузовиков и влияния сплетен в сети на имидж волков. По крайней мере, так думали все, кто туда шел.

Скорее всего, для большинства приехавших на сход было неожиданностью уже то, что Паленый поставил вопрос о необходимости слияния стай.

— За три последних месяца в переулках было убито больше сотни волков.

— Кого-то убивают всегда, — подал голос один из сидящих за столом.

— Я не буду приводить статистику смертей за последний год, — продолжал Паленый, не оглядываясь на него, — она и без того известна всем. Сто смертей за два месяца — это больше, чем один волк каждую ночь. И мы все знаем, откуда берет начало этот процесс.

Наступила тишина.

— Гар начинают войну, — твердо произнес он.

— Никто не слышал о Гарах больше девяти десятков лет! — перебил его еще один из вожаков.

— И это значит, — главный явно ожидал этих слов, — что умер слабый, неспособный к агрессии вожак. Умер и его сын. И сын его сына снова решил взять свое.

С минуту в зале собраний царило молчание, а затем один из вожаков произнес:

— Гары несут в себе угрозу, потому что хотят подчинить всех нас. Чем лучше то, что предлагаешь ты? Будет не Гар. Будет один вожак вожаков. Наша свобода исчезнет все равно.

— Так или никак, — отрезал Паленый.

В зале зашелестел недовольный шепоток.

— Если мы будем разрознены, нас всех убьют! — голос главного перекрыл гул.

— Если мы должны объединиться для защиты своих территорий — почему вожаком над вожаками должен стать ты? — спросил один из приглашенных, поднимаясь из-за стола.

В следующее мгновение главный подал своим людям знак, и, в броске оборачиваясь серым, похожим на овчарку волком, один из стоявших за его спиной мужчин вспрыгнул на стол. В два прыжка он достиг говорившего и опрокинул на пол, разрывая горло.

— Кто-то еще хочет стать вожаком? — спросил главный, когда стих волчий рык.

Возможно, кто-то и хотел возразить, но не успел, потому что еще через секунду зазвенели стекла маленьких окошек, находившихся под потолком. Три небольших металлических яблочка со звоном опустились на пол, и клубы дыма стали подниматься от них к потолку, стремительно заволакивая зал.

Несколько наиболее осторожных вожаков, вскочив, бросились к единственной двери. Они отталкивали друг друга на ходу, но выйти не успел никто — едва дверь распахнулась, в нее ворвался здоровенный серый волк с белыми полосками, идущими от ушей. Опрокинув ближайшего вожака, он принялся рвать его на куски, но другим не удалось рассмотреть, что произошло — потому что волки с белыми полосками на щеках врывались в помещение один за другим, опрокидывали вожаков и, разорвав горло одному, брались за следующего.

Всего их было двадцать шесть. Еще трое контролировали окна и проход.

Мне, впрочем, все это время было не до того. Книга, которую поставил Денис, подошла к концу, и, перекатившись на следующий трек, планшет стал зачитывать мне «Муми-Тролля». Наверное, Денис считал, что это меня успокоит. Или повеселит. Моему пониманию по-прежнему оставалось недоступным то, что творилось у него в голове.

Отчасти он был прав. Мне было грустно и смешно. Я чувствовала себя куклой, которую убрали в шкаф, поиграв.

Денис, похоже, в самом деле не собирался причинять мне вреда. Кроме того, он говорил о том, во что мне хотелось верить — мы с ним в самом деле видели одинаковые сны.

Была ли я другой? К сожалению, приходилось согласиться, что да. Была. Я тоже видела эту женщину, и я хотела стать такой, как она. Но здесь, в гараже, среди химикатов и скорняжных инструментов, у меня было меньше всего шансов ощутить себя ею.

Руслан давал мне шанс — но я не поверила ему. И не верила теперь. Ну какая убийца королей? Денис скрутил меня одним взмахом руки. Никогда я не смогла бы убить его. А если такова моя судьба — почему тот, кто управлял ее колесом, не дал мне сил чтобы воплотить ее в жизнь?

Хотелось сделать хоть что-нибудь, ударить по столу кулаком… И я снова начала дергаться и даже попробовала кричать — впрочем, с тем же результатом, что и в прошлый раз.

Потом мне пришло в голову, что у меня есть планшет. Правда, нет пальцев, чтобы им управлять. Я наклонилась, пытаясь дотянуться до прибора носом, и через какое-то время мне почти удалось дотронуться до него.

Впрочем, я не успела закрепить успех, потому что в двери заскрипел замок.

Я поспешно отодвинулась, решив не показывать Денису, чем занимаюсь без него.

Замок ковыряли долго, и я уже стала подумывать продолжить свой эксперимент — в конце концов, может, это просто просится погреться бездомный кот?

Я снова наклонилась к планшету, и в этот момент дверь распахнулась.

— Готово! — прозвенел голос, показавшийся смутно знакомым.

— Быстрей. Он может вернуться в любой момент.

Двое худощавых парней проскользнули внутрь, и один принялся ковырять наручники отмычкой — наверное, ей же он открыл и дверь.

— Кто вы такие?

Никто не собирался мне отвечать.

Замок через несколько мгновений оказался вскрыт.

— Спасибо! — выдохнула я и собиралась было растереть ставшие ватными руки, но те не слушались, а мои спасители не теряли времени даром: один подхватил меня под бедра, другой накинул на голову мешок.

— Эй! — я попыталась вырваться, но рот мой тут же сквозь ткань накрыла чья-то рука, и, не обращая внимания на мои брыкания, меня поволокли прочь.

Спасение стремительно оборачивалось новым пленом.