отпуск заранее, махнувших в продуманные командировки. Опять нам, прокуратуре, придётся этим заниматься, а тут от исполняющего обязанности Генпрокурора Васильева[27] звонили, требовали, чтобы разобрались с причиной приостановления рассмотрения дел в наших судах. Из-за этой вакханалии рядовые судьи бросили работать, митингуют, бегают по райкомам; председатели судов здания и имущество районных комитетов партии желают захватить.

— Ну и пусть разбираются. У них, говорят, указ Ельцина есть, а у нас чего? Одни телефонные звонки от исполняющего обязанности Генпрокурора?

— По команде какого-то созданного чрезвычайного комитета… Чёрт подери! И здесь опять чрезвычайный комитет! От одного ещё не отдышимся, а они свой создали! Хотя бы по-иному его назвали…

— Вот и я говорю!

— По указанию этого самостийного комитета уголовные и гражданские дела во всей области не рассматриваются уже вторую неделю! Так? — Тараскун обернулся за поддержкой ко второму своему заместителю.

— Так, Юрий Фёдорович, — подтвердил Бледных и усмехнулся. — Им наплевать, что арестованные в переполненных камерах содержатся. Так и до бунта в тюрьмах докатимся.

— А может, они этого и добиваются? — подхватил Тараскун. — Это что? Законно?

— В областном суде местным этим комитетом Стоногин заправляет, — сунулся к прокурору доверительно Бледных. — Смелый мужик. Твёрдый. Такого не свернуть, если что-нибудь в голову свою вбил. Он из Узбекистана к нам переведён. Отчаянный!.. Нахватался там.

— А что Валерий Петрович? Что он-то думает? — Тараскун сверкнул глазами. — За такие вещи председателя суда по головке не погладят.

— Кто? — снова усмехнулся Бледных. — Раньше на них обком был. Бюро. Первый секретарь. Они под козырёк на все его пожелания брали. Только моргни. А теперь кумир низвергнут. Вот они его и топчут, грызут, растаскивают по частям, как крысы.

— Ну ты поосторожнее с выражениями, Юрий Васильевич, — нахмурился Тараскун.

— А что? Суйков сам в тень спрятался. Делает вид, что ничего не знает, не ведает. И носа из своего кабинета не кажет, телефон не берёт, хотя все знают, что он у себя, в «тихушке» отсиживается.

— В какой «тихушке»? — заинтересовался прокурор.

— Комната отдыха есть у него, разгружается там от судебного напряжения, стресс снимает.

— Это каким же образом?

— Ну, сейчас некоторые председатели районных судов готовы резиновые чучела себе понаставить, похожие на райкомовских лидеров, и дубасить их почём зря, как на душе заскребёт. А Валерий Петрович нирваной, говорят, спасается. Увлёкся тибетской медициной и асанами.

— Один?

— Когда как.

— Анекдот?

— Мне брехали.

— Анекдот, — успокоился Тараскун. — Но я проверю. Забегу как-нибудь к нему в «тихушку».

— Всё это брёх! — вступился Ковшов. — Юрий Васильевич вас повеселил, чтобы обстановку разрядить.

— Конечно, — кивнул сразу Бледных. — Сплетни одни. Я для смеха… Но я Суйкову весь телефон оборвал насчёт арестованных… Встревожил, так сказать. А ему хоть бы что! Владимир Николаевич всем крутит.

— Вот этим и надо заняться, Данила Павлович. — Тараскун опять упёрся жёстким взглядом в Ковшова. — Это правильно, что председатель суда в позе страуса, а зам всеми делами крутит? Кстати, мне Стоногина ещё не представляли. Что за человек?

— Да звонил я и Суйкову, — поморщился, как от зубной боли, Ковшов. — И со Стоногиным разговаривал. Суйков в курсе всех проблем, и он от действий своего нового зама не открещивается. Считает, что они правы: имущество обкомов партии и райкомов — автомобили и в особенности здания — должны перейти в собственность областного и районных судов. Есть у них якобы такая бумага.

— Ты видел?

— Я не видел. Вы сами говорите, что от Васильева одни звонки, а Трубин с Кубы никак не прилетит.

— Так съезди в облсуд. Погляди эту бумагу. Кстати, нам копию сними. Проверь, одним словом.

— Юрий Фёдорович, у меня нет оснований не доверять председателю облсуда и его заму…

— А я разве это сказал?

В кабинете повисла пауза, которая в обычных пивнушках наступает перед грандиозным скандалом или дракой. Но здесь было иного рода заведение.

— Может, мне Юрия Васильевича послать в облсуд? Он у нас без комплексов, знакомство, гляжу, завязал с новым замом.

— А я не возражаю! — вспылил Ковшов.

— Нет! — замахал обеими руками Бледных, вскочил с кресла и забегал по кабинету. — У меня своих забот выше крыши! Этот авантюрист Стоногин не успел прийти, как уголовное дело взял к своему производству рассматривать и тут же возвратил его нам на доследование вместо приговора.

— Это что же за дело? — враз навострил уши Тараскун.

— Да вы знаете, Юрий Фёдорович, убийство то, нашумевшее на всю область…

— С чего же это он начинает? — покраснел от возмущения прокурор. — Учить нас вздумал?

— Носом и в дерьмо, — съязвил Бледных. — Как малых щенят. Я сунулся было переговорить, он ни в какую.

— Учить начинает, — жёстко констатировал прокурор. — Враз желает себя поставить. Знаем мы эти штучки судейские.

— Даже встретиться со мной не пожелал, — продолжал канючить Бледных. — А сам всё с улыбочкой, вежливо, корректно.

— Ну матом-то тебе от меня достанется, — не сдержался Тараскун. — Обвинительное заключение ты утвердил?

— Сам, — качнул маленькой головкой на тонкой шее заместитель.

— Следующее дело с обвинительным мне принесёшь. Я точки буду ставить, пока не исправитесь.

— Я только за, Юрий Фёдорович, — заулыбался Бледных без радости. — И у следователей ответственность повысится.

— Приказ мне приготовьте по этому делу, — буркнул прокурор. — Всех, кто ошибки наделал, не забудьте и про себя… упомяните… Так что же насчёт демарша в облсуде?..

— Нет, Юрий Фёдорович, мне нельзя. — Бледных стойко занял оборону, надулся. — Тем более после всего происшедшего. К тому же, это не входит в мои компетенции. Это Данилы Павловича поднадзорный участок.

— Данила Павлович считает наши действия неправильными… — протянул прокурор.

— Однозначно, — не стерпел Ковшов. — Я и против вмешательства Юрия Васильевича возражаю. Не прокурорское это дело.

— Да согласен я! — взвился Тараскун. — Но меня из прокуратуры республики задолбили. Видимо, и туда докатилось про наш инцидент.

— Эта ситуация, Юрий Фёдорович, наблюдается по всей стране, — задумчиво сказал Ковшов. — Отдавать свою собственность за так обкомы и крайкомы без драчки не станут. Не обернулось бы это ещё одним противостоянием, как с восставшими гэкачепистами.

— Поэтому нам и следует вникнуть в ситуацию, — сразу перехватил инициативу прокурор. — Мы должны отслеживать эти процессы, не допускать лишних эксцессов и докладывать, если что, в Москву.

— Они и без нас всё знают, — вставил Бледных. — Им суды сами звонят днями и ночами. Там же сейчас осадное положение!

— Где? — дёрнулся Тараскун.

— В обкоме партии, — невозмутимо доложил Бледных. — Судьи со Стоногиным, члены этого чрезвычайного комитета, заняли круговую оборону и даже ночуют там по очереди, чтобы обкомовские не прорвались. А милиция их охраняет.

— Что ты!

— Да…

— Ну не совсем так, — вступился Ковшов. — Обстановка там нормальная. Никто не рвётся в обком