— Как это — пятьдесят процентов акций? — взревел Делберт-младший. — Не может этого быть!

Милена подошла к бару и плеснула себе на донышко бокала виски. Наверное, даже Жаклин в такой ситуации не отказалась бы от спиртного. Только, конечно, не в таких количествах, как Ясна.

Она не стала прислушиваться к разборкам детишек Делберта, в которые вклинивались тонкий голосок Шэрон и басок пришедшей в себя при упоминании миллионов Ясны.

— Как же вы омерзительны! — проговорила Милена тихо, залпом опрокидывая в себя спиртное, однако родственники, словно по команде, стихли и воззрились на нее.

Хотя какие они ей родственники — стая гиен!

— Где ты была в момент убийства папочки? — снова стала наседать на нее Злата, а Милена поинтересовалась:

— А ты в курсе, когда точно имел место этот инцидент? Интересно знать, каким образом…

Молчавший до той поры Джереми, хмуря идеальные брови, резко заявил:

— Не смей клеветать на мою жену!

Милена, одарив его пасторальной улыбкой, отметила:

— Тогда пусть твоя жена не клевещет на меня.

Супруг Златы, побледнев, произнес:

— Ясно же, что никто из детей не мог поднять руку на своего отца! И что это дело кого-то пришлого, со стороны! Например, тебя, Милена!

Милена, снова улыбаясь, парировала:

— Ну, или тебя, Джереми. Ты ведь, как ни крути, тоже со стороны и пришлый. Как и я.

— Это она, кто же еще! — подала с дивана голос Ясна, а Милена сказала:

— Ну, или ты, моя дорогая. Ты ведь тоже пришлая! Не исключено, что вообще на югославскую разведку работала!

Ясна, пытавшаяся привстать, охнула и полетела обратно на подушки. А Милена, поразившись ее реакции, вдруг подумала: а что, если… Если ее предположение верно?

И Ясна, как и она сама, поставляла информацию в спецслужбы бывшего советского лагеря.

— Оставь мамочку в покое! — снова закричала Злата. — Ты лишила меня папочки, хочешь забрать и мамочку!

— Будь я убийцей, — подала вдруг голос Эйприл, — я бы тоже наседала на других, обвиняя их в том, что они виноваты. Это самый простой способ отвести подозрения от себя!

Началась новая перепалка, в которую включились Ясна и Шэрон. Чувствуя, что голова опять начинает трещать, Милена подумала, что с такими родственниками никакие враги не нужны.

Что не отменяло того факта, что, с большой долей вероятности, один из этих «милых родичей» убил Делберта. Вот только кто?

— Тициан! — произнес вдруг Джереми, и Милене стало не по себе. Поставив пустой бокал обратно, она сказала:

— Тициан в курсе. Он очень долго плакал, а потом наконец уснул. Я запрещаю его беспокоить.

Джереми, мягко улыбаясь, продолжил:

— Твой Тициан ведь обещал убить Делберта. Причем именно что застрелить. Мы все это слышали, ведь так? И у него был повод — вскрылось, что твой сыночек — извращенец!

Милена задохнулась от такой наглости, а Ясна, цокая каблуками, направилась к выходу, твердя на ходу:

— Ну конечно же, Тициан! Он и убил папочку! Если не эта стерва, то ее бастард! Господи, как все просто!

* * *

…Милена взглянула в лицо Грэгу и отчеканила:

— Да, мой сын обещал убить Делберта, но поверьте, он делал это во время каждой крупной ссоры. Все же, как и все Грампы, он крайне несдержан на язык.

Они находились в одном из пустых салонов, было почти четыре утра.

— Предположим, мэм, я вам поверю, — нахмурившись, заметил Грэг, — однако мы не имеем права пренебрегать ни единой возможностью.

Милена прошлась по слабо освещенному помещению и сказала:

— Но это просто смешно! Неужели вы в самом деле считаете, что Тициан убил своего отца?

Она обернулась, уставившись на непроницаемое лицо Грэга.

Похоже, он в самом деле так думал. А она еще мечтала оказаться с ним в постели. И, что самое ужасное, до сих пор еще мечтает.

От этого неприязнь к Грэгу усилилась.

— Мэм, я всего лишь выполняю свою работу. И свой долг перед Родиной. И перед вами, кстати, тоже. Разве вас не интересует, кто убил вашего супруга?

Подойдя к окну, за которым бесновалась стихия, Милена ответила:

— Тот, у кого были причины.

Грэг заметил:

— Мэм, на вашем месте я бы не стал публично делать такие заявления. Хотя, безусловно, вы правы. Тот, кто убил вашего супруга, имел на то веские основания.

Голос Грэга был глух и странен. Милена повернулась и уставилась на мужчину.

Догг, словно спохватившись, заметил:

— Во всяком случае, можно предположить, мэм… А ситуация следующая: по имеющимся у меня сведениям, которые сейчас, однако, уточняются моими людьми, никто «Зимний Белый дом» не покидал. Значит, убийца — один из тех, кто в нем находится. Новый президент, Фартинг, дал приказание до рассвета установить личность убийцы и изобличить его. Вашингтон в курсе, однако они не смогут прибыть к нам раньше, чем во второй половине дня, хотя и это маловероятно, так как «Хиллари» разбушевалась не на шутку. Но к тому времени, когда они смогут оказаться во Флориде, я намерен презентовать им убийцу президента — живого или мертвого!

Милена холодно заметила:

— Так ищите же его, Грэг! Но какое я имею к этому отношение? Ведь профессионал — это вы!

Догг приблизился к ней, и Милена снова уловила тонкий аромат его одеколона. Яркие картинки невыразимого непотребства вдвоем с Грэгом на необитаемом острове снова промелькнули у нее в уме.

— Да, мэм, это так. Я — профессионал. Как и мои люди, за каждого их которых я ручаюсь. На данный момент мы единственные, кто может вывести убийцу на чистую воду. Но не забывайте, что в Восточном крыле разместились китайцы — их посол уже оповещен о кончине президента, но не об обстоятельствах этого трагического события. И тем не менее китайцы наотрез отказались пускать нас в свои апартаменты, чтобы мои люди смогли их опросить. А если мы посмеем проникнуть туда силой, их посол грозит разрывом дипломатических отношений. А это, согласитесь, более чем странно: что китайцам скрывать, если они не причастны к убийству президента?

У Милены вырвался вздох облегчения, и она сказала:

— Ну, тогда все ясно! Его убили китайцы!

Грэг прошелся по ковру, и Милена снова уловила аромат его парфюма.

— Понимаю, это было бы проще всего. Хотя, признаюсь, не проще, а как раз сложнее. Понимаете, к какому дипломатическому кризису это приведет? И, не исключено, к самой настоящей Третьей мировой. — Он помолчал и добавил: — Но даже если это китайцы, то не понимаю, зачем им действовать так топорно?