зашла в женский туалет, и пока находилась там, дверь широко распахнулась. В туалет зашел мужчина.

– Вы ошиблись дверью, – сказала Рива, подумав, что он спьяну перепутал. – Ваша рядом.

Он холодно улыбнулся и шагнул к ней:

– А теперь слушай меня внимательно. Мой босс требует, чтобы ты прекратила вмешиваться в его дела.

– Какой босс? – не поняла Рива. – Кто ваш босс?

Она не успела даже вскрикнуть. Незнакомец прикрыл ей рот ладонью и придавил к стене.

– Мой босс… – снова начал он, но тут Рива укусила его.

Незнакомец отдернул руку, а затем, сжав другую в кулак, ударил Риву в висок. Она покачнулась и привалилась спиной к стене.

– Считай это предупреждением, – произнес он.

Рива выпрямилась, потирая ушибленное место.

– Поняла?

Она кивнула, боясь, что ее сейчас вытошнит прямо на пол. В этот момент она окончательно решила уйти из клуба.

Пару дней спустя она встретилась в «Британском отеле» с Отто. Он сидел в том же тихом углу, где они всегда встречались. Подойдя к столику, Рива заметила непонятную перемену в облике журналиста. Отто выглядел усталым, но было и еще что-то.

– Отто, ты, часом, не заболел? – спросила она. – А то сидишь какой-то… нахохлившийся.

– Иногда я реагирую на погоду. Ничего страшного. Честное слово, можешь не волноваться.

– Правда? – недоверчиво прищурилась Рива.

Отто кивнул.

– Лучше расскажи, как ты?

– Так себе, – ответила она, потирая пострадавший висок. – Сумел что-то узнать про Стэнли Лукаса?

Некоторое время назад Стэнли Лукаса освободили без предъявления дополнительных обвинений, невзирая на улики, подтверждавшие его мошенническую деятельность и многочисленные слухи о его аморальных заработках. После этого он словно в воду канул.

– А почему ты спрашиваешь? – поинтересовался Отто?

– Да вот, думаю, не он ли стоит за спиной негодяя, угрожавшего мне в клубе.

– Возможно. Ты сообщила в полицию?

– Нет. Я решила уйти из клуба. От Бобби до сих пор никаких вестей. Я подумываю поехать в Англию. Танцами сыта по горло. Нужно начинать что-то новое.

– Послушай… – (Риве показалось, что Отто чем-то напуган.) – Я все крутил в голове, как мне быть вот с этим. – Он достал из кармана пиджака газетную вырезку. – Не знаю, видела ли ты и что вообще тебе известно об этом. Но когда я услышал твои слова про Англию… Словом, прочти сама.

Отто развернул бумажку и протянул Риве. Она прочла маленькое объявление в английской газете, и у нее почти остановилось сердце.

Свадьба сэра Роберта Бересфорда, баронета, и блондинки Джоанны Уолтон, дочери техасского нефтяного магната, назначена на май 1930 года.

Подошел официант, принесший традиционный чай, но Отто жестом показал, что им не до чая. У Ривы защипало глаза от непролитых слез. Встав, она побрела из отеля на улицу. Свадьба? Такого просто не может быть. Она же носит его ребенка. Он не может ее бросить, ведь они вместе уже четыре года. Ей вспомнились глаза Бобби, когда он искренне утверждал, что всегда будет ее любить. Она поверила. Он был ее жизнью. Стал ее жизнью.

Отто догнал ее и взял под руку:

– Давай уйдем отсюда. Есть место, куда бы я мог тебя отвезти?

– Есть. Отвези меня в Мдину.

Отто повел ее на тихую улочку, где стояла его машина. Рива оцепенело забралась внутрь.

– Заедем за твоими вещами? – предложил он.

Рива покачала головой. Ей хотелось побыстрее оставить позади и Валлетту, и Калькару, пока никто не увидел, как она распадается на части. Больше Отто не задавал вопросов. Когда приехали в Мдину, Рива сказала:

– Тебе не сложно заглянуть в клуб и сказать Джанни, что я не вернусь на работу? Он знает о моем намерении уйти. Извинись за меня, что ушла вот так, не простившись.

– Я могу тебе еще чем-нибудь помочь? – спросил Отто, открывая ей дверцу.

– Нет. Спасибо, что довез.

Он развернул машину и уехал. Рива открыла массивную входную дверь. У нее начинались позывы на рвоту. Она взбежала по лестнице в их апартаменты. В его апартаменты. Ей удалось вовремя добежать до ванной.

Умывшись, Рива посмотрелась в зеркало, ожидая увидеть выражение отчаяния на лице. Пока что в ее лице ничего не изменилось. Рива побрела в спальню. На тумбочке лежал конверт. Вскрыв его, она достала лист с четырьмя словами: «Я очень сожалею. Бобби». Это все, что он посчитал нужным написать. Рива порвала записку и конверт на мелкие кусочки и выбросила с террасы, где их подхватил ветер.

Значит, у него нашлось время заехать сюда и оставить эту бессмысленную записку. Какой же она была дурой! Он бы ни за что не женился на такой, как она, на танцовщице из кабаре, ради всего святого! Но было так больно осознавать, что она никогда не будет достаточно хороша для него. Она верила ему, отдавала всю себя, а у него даже не хватило мужества сказать ей правду в лицо.

Рива вспоминала все ночи, которые они проводили здесь. Но скоро путь сюда ей будет закрыт. Бобби приведет в эту спальню свою жену. Его жену. Это было невыносимо и даже хуже чем невыносимо. Может, она с самого начала ошибалась в его чувствах? А ведь эти чувства казались такими искренними и настоящими. Как и его любовь к ней. Они ведь прекрасно понимали друг друга. До мелочей. Должно быть, в газете ошиблись. Ведь если это правда, как мог он сам не сказать ей о конце их отношений?!

Рива перебралась в гостиную, наполненную светом закатного солнца. Она откупорила бутылку вина и выпила целиком. Затем откупорила вторую и вдруг заплакала навзрыд, подвывая, словно раненый зверь, а ее сердце разбивалось снова и снова.

Ей хотелось уснуть в их кровати, но дойти туда не было сил, и она уснула на диване. Ночью ее разбудила резкая боль в животе. Рива бросилась в ванную и почувствовала теплую жидкость, тонкой струйкой стекавшую между ног. Ванная была ярко освещена, и потому Рива сразу увидела, что это за струйка. Кровь. Рива схватила салфетку и попыталась остановить кровотечение. Кровь продолжала вытекать на пол. Рива обхватила живот. У нее заколотилось сердце. Ей стало страшно. Нет, только не это! Ребенок, их ребенок – все, что осталось у нее от Бобби. До сих пор она не знала, хочет ли ребенка. Но сейчас она хотела его всем сердцем. Пусть только останется у нее внутри. Она легла на пол, подложив полотенце под голову и подтянув колени к груди. Схватки становились все сильнее, следуя одна за другой. Вскоре кровь вынесла первые плотные комочки, и Рива поняла: поздно. Плод покидал ее чрево, и никакие ухищрения не могли его остановить. Она плакала