Теперь попробуем нарисовать дальнейшую картину на театре военных действий с точки зрения информации (как пищи для размышлений), которую власти выдавали российским читателям Прибавлений к Санкт-Петербургским ведомостям. Если в уже процитированном нами оповещении от 27 июня говорилось, что главные силы Наполеона были «направлены на наше левое крыло», то после нейтрального сообщения от 29 июня[324], во 2-м Прибавлении № 54 от 2 июля было сделано противоположное заявление: «По всему кажется, что неприятель стремится в значущей силе к правому флангу I Западной армии. Главнокомандующий не оставит предпринять нужных мер для уничтожения всех его покушений. Князь Багратион со своей стороны продолжает движение, ему предписанное»[325]. Следующий выпуск Прибавлений только осторожно подтверждал это предположение ― сообщение от 4 июля: «Неприятель обратил великие силы на наше правое крыло; первая армия двинулась для сопротивления оным» (далее уведомлялось об успешном бое генерал-майора Я. П. Кульнева под Друей и отражении атаки войск маршала Н. Ш. Удино на Динабург)[326]. Но уже сведения об армии от 6 июля содержали прямо противоположную информацию: «После успехов, описанных в последних известиях, первая армия следует быстро левым флангом к Полоцку, соображая действия свои с движением неприятеля. Произшествия с тех пор не представляют никакой перемены со стороны военного положения обеих армий»[327].

Как мог мало-мальски знакомый с географией и военным делом читатель прокомментировать эти поступившие противоречивые известия? 1. Не поверить, что не произошло «никакой перемены со стороны военного положения обеих армий». Без труда читалось между строк, что армия Барклая совершила марш (то есть отступила к Полоцку). 2. Сомневаться ввиду в расхождении фактов в сообщениях (то «на левое крыло», то «на правый фланг» Наполеон бросает свои главные силы), в адекватной оценки командованием складывавшейся ситуации, в данном случае Барклаем. Тем более что в этом отношении мало могло порадовать читателя (а только подтверждало его худшие опасения) и следующее Прибавление к ведомостям от 16 июля, где содержались известия от 9 июля: «Первая армия прошед Полоцк идет форсированными маршами к Витебску. Корпус генерал-лейтенанта графа Витгенштейна, подкрепленный несколькими резервными батальонами, находится при Дриссе, как для наблюдения движения неприятеля, так и обеспечивания Псковской дороги. Соединение обеих армий есть главнейший предмет наших движений». Далее писалось о приближении частей Багратиона к Могилеву и победе Платова под Романово[328]. Читатель мог реально понять, что на театре военных действий складывалась не просто тревожная, а опасная по непредсказуемым последствиям обстановка ― противник находился на пути к Петербургу, а главные армии так еще и не соединились. Дальнейшие сообщения рассказывали о боях под Витебском и Дашковкой[329] и о действиях войск П. Х. Витгенштейна и А. П. Тормасова[330].

Можно лишь подчеркнуть, что несмотря на информационный голод, дозированность и противоречивость сообщений (содержали постоянные победные реляции об отдельных боях, а в то же время читателю можно было делать догадки об оставленной территории), помещенных в «Прибавлених» известий из армии для русского общества являлись тогда основным источником сведений о военных действиях. О степени информированности в тот период современников дает представление их переписка. Приведем несколько выдержек из писем за июль ― август 1812 года: «Вот уже 11 часов утра, а из армий нет никаких известий. В таком случае лучше не делать никаких догадок. Божусь Вам, что сам себе дал слово никак не толковать и даже не думать о сей медлительности» (И. П. Оденталь ― А. Я. Булгакову 19 июля из Петербурга)[331]; «Мы все тревожимся. Лишь чуть оживит нас приятное известие, как снова услышим что-либо устрашающие» (М. А. Волкова ― В. И. Ланской 29 июля из Москвы)[332]; «Живем в неизвестности. Ждем главного сражения, которое должно решить участь Москвы» (Н. М. Карамзин ― брату 29 июля из Москвы)[333]; «Что прикажете сказать Вам, любезный Александр Яковлевич? Мы сдесь ничего не знаем, ничего не понимаем. Тому и книги в руки, кто читать горазд» (И. П. Оденталь ― А. Я. Булгакову 2 августа из Петербурга)[334].

Весьма любопытно проанализировать за этот период приказы по 1-й Западной армии. Помимо бытовых и строевых мелочей в жизни этой армии, в текстах опять же мы можем найти и обращения главнокомандующего к своим подчиненным о грядущих (но не состоявшихся) сражениях. Так в приказе от 11 июля под Витебском, после получения радостного известия о заключении мира с турками, Барклай сделал это весьма недвусмысленно: «Войскам быть готовым к походу. Людей от полков отлученных собрать всех. Оружие пересмотреть и исправить. ― Сближается время сражений. Вскоре встретимся мы с неприятелем. Войску кипящему нетерпением сразиться, близок путь к славе. Быть готовым к бою»[335]. В следующий раз эта тема в приказах была поднята лишь накануне соединения двух армий под Смоленском. В приказе, подписанном Барклаем 20 июля 1812 г. от его имени, говорилось: «Солдаты! Я с признательностью вижу единодушное желание ваше ударить на врага нашего. Я сам с нетерпением стремлюсь к тому». Далее, описав бои под Витебском, он дал следующее объяснение причин отступления к Смоленску: «Мы готовы были после того дать решительный бой; но хитрый враг наш, избегая оного и обвыкши на части слабейшие, обратил главные силы к Смоленску, и нам надлежало защиту его а с ним и самого пути в столицу предпочесть всему. Теперь мы летим туда, и соединясь со 2-ю армиею и отрядом Платова, покажем врагу нашему сколь опасно вторгаться в землю вами охраняемую. Последуйте примеру подвизавшихся под Витебском и вы будете увенчены безсмертною славою; наблюдайте только порядок и послушание: победа ваша»[336].