поводья ведьму. Криво застёгнутая рубашка и найденный в конюшне старый возничий плащ мало спасали от холода и влаги, а магические силы ведьма берегла для финального боя.

— Сделаю всё, что смогу. — коротко ответила она.

— Нам нужно только его отвлечь и вовремя уворачиваться от ударов, пока не пришла подмога, — высказал он свой план.

— Нет, Ричард. Логово кукловода могут охранять его сообщники. Те же невидимки, например. Не думаешь же ты, что наш враг руководит всем в одиночку?

— Конечно, нет. Но я верю, что у нас есть шанс одолеть его. Я не пророк, но у меня хорошее предчувствие. Интуиция меня пока не подводила, — высказался он. — К тому же у нас есть артефакты. Мы наденем браслеты, как только подъедем к месту.

— Но у нас и без того мало сил…

— Всё будет хорошо, поверь мне, — ободряюще и на удивление очаровательно улыбнулся Ричард.

Арета верой в успех похвастаться не могла. Она была выжата, пропустив через своё тело неимоверное количество магии.

И Ричард был выжат, хоть и храбрился.

На что тут надеяться? На то, что за двадцать минут верховой езды под ледяным дождём их силы восстановятся? Или на божественное везение?

Кстати, богиня… Она ведь им сегодня помогла спасти Шойна.

Подумать, о какой помощи ещё можно попросить богиню, Арета не успела, потому что у полуразрушенного входа в старый храм их уже ждал некто в капюшоне.

Кукловод.

Лицо его было скрыто тьмой, а вот голос звучал вполне по-человечески.

— Какой прекрасный поворот! Рыбка сама заплыла в сеть!

— Ты? — ошеломлённо выдохнул Ричард.

Глава 37

Тёмный в капюшоне зловеще рассмеялся.

— Это не можешь быть ты, — сам же ответил на свой вопрос Ричард. — Я лично видел, как твоё тело закопали в землю! Ты умер!

— О, малыш Ричи, ты многого не знаешь о своей семье… — театрально вздохнул маг.

Голос говорившего был прежде не знаком Арете. Кто же это? Если она правильно поняла, то это его родственник. Голос Тристана, который погиб совсем недавно, она бы узнала сразу. Значит, не он.

Тогда кто? Отец? Бывший король? Или чей-нибудь бастард?

Как бы в подтверждение догадок ведьмы Ричард ответил:

— Я абсолютно точно уверен, что мой отец мёртв. Ты не можешь быть им.

Снова низкий, будто бы потусторонний, смех.

— Разумеется, этот мерзавец гниёт в земле, где ему и место. Я сам пустил в него стрелу на охоте.

— Тогда кто ты?

— Я урождённый Вильгельм Ригерский, единственный законный наследник престола, в отличие от твоего отца, — огорошил тот и развёл руками, мол, вот так вот.

Ричард чуть повернул голову к Арете и беззвучно, одними губами спросил:

— Браслет? — ведьма едва заметно кивнула, что да, она надела артефакт, и теперь король обратился к тёмному: — Что за чушь ты несёшь? Мой отец был единственным наследником!

— Я же говорю: как мало ты знаешь! У твоего подлого и малодушного папаши был брат-близнец.

— Я тебе не верю! Не будь трусом, покажи лицо!

— Лицо… — с горькой усмешкой произнёс тот, кто назвался Вильгельмом. — После того как твой отец столкнул меня с обрыва, моё лицо стало таким… — он развеял тьму, но капюшон снимать не стал, потому что и так было видно: то, что когда-то называлось лицом, теперь выглядело грубо сшитой из мелких кусочков кожей. Кривая челюсть, нос, изогнутый дугой и одновременно расплющенный, один глаз белёсый, слепой, и абсолютно везде — бордовые выпуклые шрамы.

А вот Ричард, похоже, признал в тёмном родственника.

— Я никогда не знал о том, что у отца был брат.

— Старше его на десять минут! — обозначил тёмный, и лёгким взмахом руки вновь скрыл уродливую физиономию дымкой. — Имя твоего настоящего отца — Магнус, и он родился вторым, а трон должен был достаться мне. Я законный наследник, а не ты! Из нас двоих отец всегда больше любил меня и ставил в пример брату, потому что я был сильнее и талантливее. А после того как подло избавился от меня, Магнус выдал себя за меня, воспользовавшись нашим абсолютным сходством.

— Ты же сам сказал, что был сильнее. Как дед мог перепутать вас?

— Много ли у короля свободного времени? Он с трудом различал нас, когда мы стояли рядом, а после моей якобы смерти Магнус сообщил отцу, что с моей гибелью часть души и силы покинула его. Братец умело притворился, что убит горем, нелепой случайностью, приключившейся со мной на обрыве.

— Стало быть, ты всю жизнь потратил на месть брату?

— Не только ему, но и всей его семье! — с гордостью заявил тёмный. — И мне это удалось! Я славно развлёкся. Остался только ты… на десерт.

— Зачем тебе трон? Чего ты хочешь? — логичный вопрос.

— Господства. С моей мощью я играючи завоюю весь мир! Тебе никогда не узнать, что такое абсолютная власть! А-ха-ха!

Верно написано в книге: ритуал призыва магии хаоса делает человека безумным. Вильгельм — наглядный тому пример. Осталось лишь выяснить, как давно он впустил в себя тьму.

— В каком возрасте мой отец столкнул тебя с обрыва? — Ричард снова увёл разговор к теме прошлого. Тянул время и выуживал из мага информацию.

— В семнадцать лет. В день нашего рождения.

— Что с тобой было после?

— Меня выловили рыбаки и отвезли к знахарю. Но это уже неважно. Главное, что теперь я здесь.

— И ты, не умеющий управлять ни государством, ни даже вотчиной, мечтаешь завоевать мир?

— Нет, не мечтаю. Он уже в моих руках, а вы лишь мелкие назойливые мошки, которых я прихлопну одним махом.

— Допустим, ты завоюешь мир. Что дальше?

— Разберусь! — тут Вильгельм не пожелал разглагольствовать. Или, может, не задумывался о столь дальних перспективах.

— Меня, в отличие от тебя, всю жизнь готовили к грамотному управлению страной, — Ричард спешился и сделал несколько крадущихся шагов к своему дяде. — А ты лишь состарившийся ополоумевший мальчишка, до сих пор не смирившийся с несправедливостью и мечтающий о мести!

— Всего за два месяца я до руин разрушил твою мощь! Ты, жалкий сопляк, — лишь мусор под ногами! Такое же ничтожество, как и твой отец! Ещё и притащил с собой эту маленькую ведьму, прикрываешься женской спиной… — и сплюнул под ноги, на обветшалые ступеньки храма.

Ричард и бровью не повёл. Главное, что маг сам выдал информацию о себе: ритуал он провёл два месяца назад. Да уж, всего-то… Это значит, что, во-первых, Вильгельм не так уж силён, каким может показаться, и безумие уже пустило корни в его разум; во-вторых, если его не остановить сейчас, то дальше