старший лейтенант Петровский зашел в палатку проверить как его новые подчиненные устроились, не обижают ли их вновь назначенные сержанты. Новые бойцы второй роты, построенные у коек слушают лекцию о том, как надо жить и служить в нашем подразделении. Привезенная ими и поднесенная нам водка уже выпита. Тональность лекции и выражения в полном объеме соответствуют количеству выпитого. Мат такой стоит «хоть святых выноси», а святых то у нас сроду и не было. Заходит командир роты. «Рооота! Смирно!» – раскатисто командую я и заметив, что один воин недостаточно вытянулся, добавляю: «Я кому сказал: Смирно!? Ты чем слушаешь? Так тебя и раз этак!», а потом докладываю Петровскому:

-Товарищ гвардии старший лейтенант, личный состав налицо, отсутствующих нет, в наряде по роте три человека, происшествий нет, перед отбоем личный состав слушает лекцию по истории части.

-Я стоял у входа две минуты и слышал вашу лекцию товарищ гвардии младший сержант, - холодно говорит мне Петровский и бесстрастно разглядывает пьяных сержантов дембелей и стоящих у коек запуганных пацанов.

-Рота! – чуть повышает голос офицер, требуя полного и безусловного внимания и миг спустя коротко командует, - Отбой!

Счастливые, что им удалось не дослушать боевую историю нашей части, шустро попрыгали в кровати бойцы, каждый тощим одеяльцем с головой накрылся, так смешно прямо как в детстве: «меня не трогать я в домике».

-Я вам запрещаю, сегодня ночью поднимать личный состав, пусть дети отдохнут, - понизив голос, обращается к сержантам Петровский и интересуется, - Вы меня поняли?!

Поняли, кивают головами добре выпившие и красные от алкоголя сержанты. Очень хорошо все поняли товарищ старший лейтенант, уж кто-кто, а ты имеешь полное право не только командовать, но и точно без всяких проверок знать: твой приказ исполнят.

-Выйди на улицу, - приказывает мне ротный.

Накидываю на плечи бушлат и выхожу, у входа в палатку весь замерзший несет службу вооруженный автоматом дневальный.

Через минуту выходит Петровский, движением руки отправляет дневального погреться у печки в палатке и мне:

-Ты следи за своими выражениями, - как-то неуверенно не приказывает, а просит меня Сашка, - у тебя же один мат из пасти хлещет.

-Можешь меня разжаловать, - полный хмельной обиды упорно возражаю я командиру, - но я по-другому командовать не могу.

-Я же могу! – попрекает меня командир роты.

Смотрю на него и в который раз удивляюсь, как он вообще умудряется не просто добросовестно исполнять свои обязанности, а отлично служить и при этом совсем редко пить, и почти не употреблять при отдаче приказов не идущих к службе окончаний. Хотя, как раз сегодня от него чуток попахивает водочкой, небось с новыми офицерами за знакомство выпил. Ну что ж, если за знакомство, то в армии это дело «святое».

-Не все же такие как ты, - покоробленный его культурой я отвожу взгляд и вижу, как заметает снег через не закрытый дневальным полог прямо в палатку, машинально и совершенно бескультурно отмечаю: «надо дневальному …лей отвесить, он же нам все помещение выстудит»

-Эх ты, матерщинник, - тяжко вздыхает Петровский и вспомнив давний разговор о том, кто кем хочет стать после службы, попрекает меня, - а еще на историка хочешь пойти учиться …

Глава 10

СССР.Одна тысяча девятьсот восемьдесят третий год.

Исторический факультет провинциального института.

Обшарпанная давно не ремонтируемая аудитория. Гипсовые копии бюстов античных героев, давно слепы их глаза. Запыленным героям уже давно все равно, что о них скажут нерадивые студенты. А у нас семинар по истории древнего мира, тема: Греко – персидские войны.

Путник случайный,

Пойди и возвести нашим гражданам в Лакедемоне, Что, мы полегли, верные закону

Эпитафией греческого поэта Симонида Кеосского высеченной на памятнике спартанцам погибшим в битве при Фермопилах я закончил свою часть выступление на семинаре.

Мои сокурсники вышли из летаргического оцепенения и с явным облегчением вздохнули, учебное время закончилось, пора бы и на перерыв.

-Прошу вас зайти на кафедру, - крайне сухо обратился ко мне в конце семинара заведующий кафедрой истории древнего мира кандидат исторических наук доцент Курбанов невысокий жилистый средних лет мужчина.

У доцента Алексея Владимировича Курбанова среди студентов и преподавателей была репутация язвительного зануды, и вызов к нему для беседы не сулил ничего хорошего. Хотя мне-то чего боятся? Историю древнего мира я знал на твердое «три» потому как на «хорошо» ее знал только Курбанов, а на «отлично» только Господь. Лекций я не пропускал, на семинарах активно