за мелкую кражу. Однако правительство не могло осудить бутлегеров за их деятельность напрямую.

В результате по настоянию Белого Дома оно искало обходные пути, чтобы перекрыть кислород торговцам контрабандным спиртным. Первым методом было обвинение в неуплате подоходного налога, вторым — депортация. Власти подозревали, что среди бандитов было много людей, которые ускользнули от внимания чиновников с Эллис Айлэнд. Пресса была удобным источником информации. Имена гангстеров мелькали в ней чаще, чем в полицейских бумагах и судебных протоколах.

Инспектор Джек Берк из Службы иммиграции и натурализации, который изучал историю преступности, связанной с сухим законом, рассказал, что случилось, когда его предшественник прочитал очерк о Сент-Питерсберге.

Есть вероятность, что инспектор не знал, кто такой Торрио. Однако ему хорошо было знакомо имя Капоне. Оно звучало повсюду. Связь Торрио с Капоне означала, что Торрио был крупнейшим дистрибьютором на рынке алкогольных напитков. Тогда инспектор послал запрос в Вашингтон, чтобы проверить, не был ли Торрио кандидатом на депортацию.

Процедура проверки в главном управлении показала, что Торрио. житель Бруклина, получил гражданство в 1923 году.

На поверхности все было гладко, и, на первый взгляд, с делом можно было покончить. Однако инспектора мучил вопрос: «Мог ли Торрио по телеграфу из Бруклина давать Капоне, проживающему в Чикаго, наставления по руководству бандой?»

Инспектор иммиграционной службы поговорил с несколькими ветеранами-полицейскими из полицейского управления Чикаго.

«Черта с два, — рассмеялся полицейский. — Толстячок развел твоих ребят. Он не жил в Бруклине. Он сидел в Чикаго, управляя самой большой бандой в городе».

Инспектор направил запрос в департамент Сент-Питерсберга. Он нашел отель, где останавливались супруги Торрио, но они уже съехали оттуда. Ему удалось достать адрес их дома на Уайт Плэйнс. Служащий из Нью-Йорка написал Торрио, требуя, чтобы он немедленно появился в иммиграционном офисе.

Торрио ответил с прямодушием человека, которому нечего скрывать, что у него возникло недоразумение со Службой внутренних доходов. Он обещал появиться в иммиграционном офисе сразу после того, как уладит свои дела со Службой внутренних доходов IRS.

На суде, который состоялся несколько позже, были изложены подробности дела о неуплате подоходного налога. Торрио с неохотой вступил в ряды налогоплательщиков. Для соблюдения приличий он бросил подачку своим приятелям федералам. Указав в роде занятий «агент по недвижимости», он уплатил за три года соответственно 600, 1200 и 1000 долларов подоходного налога.

Налоговый агент Торрио удовлетворял требованиям клиента. Он был квалифицированным адвокатом, знал, как достигать цели обходными путями, и не мучился угрызениями совести. Бывший представитель налогового управления, он отбыл тюремный срок за взяточничество.

За год Торрио уплатил 1000 долларов налога на объявленный доход в 18 000 долларов. Департамент оспорил его заявление об убытках в размере 20 000 долларов. После долгих пререканий Торрио раскошелился еще на 2000 долларов.

В налоговом управлении знали о его подпольном занятии.

— Вы все еще занимаетесь контрабандным спиртным? — спросил агент.

— Нет, конечно. Я покончил с этими темными делишками, — лицемерно ответил главный управляющий Картелем.

Уладив вопрос с налогами, Торрио, человек слова, появился в иммиграционном офисе.

— Честно говоря, — сказал служащий, — по нашему глубокому убеждению, вы дали ложную клятву о своем проживании в Бруклине.

Джей Ти невозмутимо ответил:

— Я знаю, из-за чего могло возникнуть недоразумение. В то время я работал промоутером профессиональных боев и по роду деятельности часто совершал поездки в Чикаго. Для удобства у меня была квартира в Чикаго, однако, моим постоянным местожительством был Бруклин.

Торрио бесстрастно смотрел в недоверчивые глаза собеседника и терпеливо оспаривал заявления служащего о том. что, по мнению иммиграционной службы, он был чикагским бизнесменом, который активно удовлетворял городской спрос на нелегальный алкоголь. В сохранившихся записях иммиграционной службы не отражено, почему Торрио сошло с рук заявление об управлении профессиональными боями в то время, как в его заявке на получение гражданства, в графе «род деятельности», было указано «агент по недвижимости». У него могли возникнуть крупные неприятности, но толстячок столь хладнокровно блефовал и дурачил иммиграционных служащих, что в конце концов выпутался.

Он был обязан успехом своей мудрой тактике жить в тени. Люди, которые могли бы предоставить нужные доказательства Иммиграционной службе, не были заинтересованы в падении Торрио. Бандиты, подкупленные политики и полицейские не хотели давать показания по делу о депортации или лишении гражданства. Честные представители закона не могли сообщить ценных сведений. Джей Ти избегал такого рода людей, а они редко его замечали. Единственное, что они могли бы сообщить, так это то, что обвиняемый управлял чикагской деятельностью из Флэтбуша.

Его сыновняя любовь также принесла свои плоды. Аренда квартиры его матери в Бруклине была оформлена на его имя. Он исправно платил арендную плату и по своему обычаю сохранял квитанции.

К его прегрешениям Иммиграционная служба добавила также пренебрежение гражданским долгом. Инспекторы не нашли его имя в списках голосовавших избирателей. Торрио, будучи другом и финансовым агентом влиятельных политиков, для которых его бандиты выполняли черную работу, не утруждал себя личным участием в выборах в Нью-Йорке или Чикаго в двадцатые годы.

При всей своей любви к избитым фразам он не мог сказать о себе: «Лучше быть удачливым, чем умным». Он обладал и умом, и везением.

Иммиграционная служба запросила соответствующие агентства, не участвовал ли рассматриваемый субъект в судебных разбирательствах до подачи заявки на получение гражданства. Полицейские департаменты Нью-Йорка и Чикаго ответили, что он не привлекался к суду. Все сложилось особенно удачно для Торрио после того, как подчиненные окружного прокурора США из Чикаго промахнулись.

В ответе на запрос они указали один арест и одну судимость, которые относились к обыску центральной пивоварни в 1924 году. Что же касается ареста и судимости, связанных с обыском Брайсом Армстронгом пивоварни Вест Хэммонд в 1923 году, то о них не было сказано ни слова. Таким образом, Иммиграционная служба так и не узнала о том, что Торрио подал заявку и получил гражданство в то время, когда его обвиняли в торговле контрабандным спиртным.

Иммиграционная служба подшила отчет федеральных агентов к досье. Судя по указанной дате, арест произошел после натурализации. Соответственно, он не имел непосредственного отношения к делу. Впрочем, он мог послужить мощным оружием для того, кто найдет более веские основания для депортации.

Торрио не ожидал, что история с пивоварней Вест Хэммонд сойдет ему с рук так легко. Он решил, что, к счастью, сыщики не нашли свидетельств его обвинения в торговле спиртным, и, таким образом, время подачи заявки уже не имело для них значения

История о том, как его отчима, Сальваторе Капуто, лишили гражданства, была фактически достоверна. Документы показывали, что