над растущим могильным холмиком, он венчал каменную гряду. Камнем же придавили листок бумаги, на котором Людмил написал «Басил».

Каждый из пятерых нес теперь свое оружие сам, а Людмил еще и наган Цветкова…

10. Глядя в завтрашний день

Главный военный советник при правительстве Ларго Кабальеро назывался генералом Гришиным. Под этим именем его знали в штабах Центрального, Мадридского и других фронтов. Но можно не сомневаться, что его настоящее имя известно и контрразведке Франко, и итальянской ОВРА – тайной полицейско-шпионской и террористической организации, и абверу германского вермахта, и гестапо.

…В тихом московском переулке, в доме, который разведчики называли Центром, Берзина заглазно звали Стариком.

Прозвище породила преждевременная седина. Берзин, возглавляя тринадцать лет военную разведку, оставался молодым, полным творческой энергии. Казалось, эта энергия накапливалась с годами напряженной, изнурительной работы, все больше знаний хранилось в его памяти, и многое он не позволял себе забывать. У него прошли выучку немало талантливых учеников и преданных помощников, среди них – Рихард Зорге и Лев Маневич. Он учил их предугадывать, предусматривать, разгадывать головоломные загадки, добывать вражеские секреты, зорко вглядываться в завтрашний день.

За месяцы напряженной работы в Испании Берзин не раз убеждался в том, что многое из нашего вооружения следует совершенствовать и обновлять.

Да, как ни печально, нужно признать, что мы пока отстаем в технической оснастке армии от стран, заключивших «Стальной пакт». Не только от гитлеровского вермахта, а кое в чем и от итальянцев. Это касается разных видов оружия. Да и что в этом невероятного, если страна наша сделала, в сущности говоря, только первые шаги в освоении сложной техники!

Американцы, немцы, англичане, шведы за большие деньги помогали нам в первой пятилетке строить доменные печи и турбины, тракторы и автомобили. Но если капиталисты, хотя и втридорога, продавали нам свой опыт, свое умение, то в военной промышленности мы не рассчитывали даже на самую щедро оплачиваемую помощь. Надо было полагаться только на свои силы.

В речи, обращенной к хозяйственникам, Сталин сказал:

«Мы отстали от передовых стран на 50—100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут».

Да, мы шагаем вперед семимильными шагами. Иначе были бы невозможны полеты Чкалова, Громова, Коккинаки, новые ледоколы, Московский метрополитен. Вот уже вторая пятилетка, мы справедливо гордимся скоростью нашего движения вперед. Но полезно чаще напоминать себе, что отставание недопустимо.

Для того чтобы добиться победы в будущей войне, требуется кроме всех достоинств советских бойцов еще и более современная техника.

Но при зорком взгляде в будущее ни на один день нельзя было отвлекаться от тревог и забот сегодняшнего дня, закрывать глаза на опасности и угрозы. И все расширялся круг злободневных вопросов, которые приходилось решать главному военному советнику Гришину, врачевать многочисленные «болевые точки».

Много усилий требовало восстановление танков, пришедших в негодность, изготовление запасных частей к ним; танки воевали на износ.

И подобно тому как Арман старался уберечь от гибели каждого своего подчиненного, так танковые лекари старались продлить жизнь каждого танка, броневика.

Военинженер третьего ранга Николай Николаевич Алымов на ремонтной базе в Алькала-де-Энарес слыл тихим, скромным человеком. Но в боевой обстановке становился неузнаваемым – смелый, решительный, предприимчивый, смекалистый.

В начале ноября подбитые танки эвакуировали с поля боя сравнительно легко. Но уже к концу месяца фашисты, зная, что русские обязательно попытаются вытащить раненый танк или поползут к нему, чтобы снять дефицитные агрегаты, приборы, детали, стали поджидать в засаде наших ремонтников, оружейников. Даже при подозрительном шуме в темноте, не говоря уже о выхлопах мотора и скрежете гусениц по каменистой почве, противник открывал огонь, не позволял приблизиться. Алымов приспособил длинный трос: с его помощью, используя складки местности, подбитый танк оттягивали в укрытие. А там уже, где-нибудь на обратном скате высотки или за грядой камней, танк брали на короткий буксир. Бывало, уволакивали инвалидную машину с «ничейной» земли ночью сцепом двух буксиров.

Но во многих случаях раненый танк не удавалось спасти; он загорался и, если не все боеприпасы израсходованы, взрывался. Казалось бы, и гореть особенно нечему – а горел! Да так, что плавились алюминиевый картер, коробка передач. В обугленном танке, если и влезешь в него, уже ничем не поживишься для ремонта.

Когда республиканцы начали испытывать недостаток боеприпасов, генерал Гришин с неиссякаемой энергией взялся за дело. Он нашел нужным привлечь к этому и Поля Армана, разлучил его с танком (благо подоспела замена).

Поль Арман колесил теперь без сна и отдыха по дорогам Каталонии, бывал на заводах Барселоны, Валенсии, Сагунто, Картахены, Альбасете.

Из числа добровольцев были отобраны специалисты по военному производству. С этими специалистами теперь встречался капитан Грейзе.

Борис Михайлович Слонимер, член КПСС с 1924 года, участник национально-революционной войны, директор научно-исследовательского института, в годы Отечественной войны – главный инженер оборонного завода, вспоминает:

«По характеру своей деятельности мы встречались с Берзиным несколько раз и всегда уходили от него заряженные его оптимизмом, сознанием важности выполняемого нами интернационального долга.

– Нас беспокоит, – говорил Ян Карлович, когда мы встретились с ним впервые, – обеспечение боеприпасами прибывшего в республику стрелкового оружия. Помогите сейчас наладить в Валенсии восстановление стреляных гильз – их уже набралось около миллиона. Затем поезжайте в Эльче и Новельде: туда прибыло закупленное во Франции оборудование для двух патронных заводов, их надо быстро построить и пустить в, эксплуатацию…

Две недели ушло на то, чтобы помочь испанским товарищам в перестройке и наладке в Валенсии двух заводов, которые раньше производили различные металлические изделия, а теперь перешли на переобжим, то есть восстановление, стреляных гильз».

11. Вынужденная посадка

Фашисты настойчиво наступали на Малагу. Надо было во что бы то ни стало остановить их натиск, и отряд Хосе Муньоса Гомеса подрывал дороги, мосты, ведущие в Малагу из Гранады. С 25 января по 4 февраля 1937 года было уничтожено пять мостов.

И во всех операциях принимала деятельное участие невысокая, худенькая, но выносливая, сильная духом переводчица Хосефа.

Наверное, не только Артур, но и Хосефа, и Хосе Муньос Гомес, и легко раненный в грудь жизнерадостный подрывник, отказавшийся отправиться в лазарет, и молчаливый шофер Паскуаль надолго запомнили печальное расставание с Малагой.

Неистово цвел в садах и палисадниках миндаль, но его горьковатый аромат заглушали запахи горелой земли, резины, пороха.

Паскуаль не заглушал мотора, и можно было рассчитать предстоящий бросок к мосту до минут. На заднем сиденье «форда» лежали два тяжелых ранца: в одном динамит и пироксилиновые шашки, в другом – моток бикфордова