– Ты что, совсем меня не слушаешь? – спросила Эмбер. – Он такой переменчивый, что даже удивительно, как его еще не взяли в Хогвартс за огромные успехи в трансфигурации!

Мы вынырнули из переулка на дорогу, ведущую в колледж. Вся обочина была заставлена автомобилями, они прибывали с каждой минутой, и их становилось все больше. Из них выскакивали студенты и устремлялись к колледжу, в котором ярко горел свет.

– Он и впрямь только о ней и болтает! – заверила нас Джейн.

– О, ни капли не сомневаюсь, – парировала Эмбер, – вот только милашки это из него не делает!

– А мне он совсем и не кажется милым! – возмутилась я.

– А чего ж ты тогда так с ним носишься?

– Да не… ну… ничего не могу с собой поделать. И вообще, я вам уже сказала: конец есть конец! Я ему больше не пишу! Для меня он мертв!

Джейн подошла ко мне поближе и шепнула на ухо, словно давней подруге (хотя почему «словно» – я ведь ей и была):

– Может, и так, но ты для него живее всех живых.

На подходе к колледжу я немного отстала от подруг, чтобы тайком в полной темноте постучать по каждому встречному фонарю по шесть раз. Перед концертом надо было еще успеть вымыть руки.

ОКАЗАТЬСЯ В КОЛЛЕДЖЕ ПОЗДНИМ вечером было странно и непривычно. Казалось, что мы попали в удивительный сон – либо задумали что-то запретное и подозрительное. Кругом были сплошь знакомые лица, но в полумраке их сложно было узнать.

– Подумать только, да тут яблоку негде упасть, – заметила я, когда мы свернули на студенческую парковку и заметили там толпу.

– Джейн, скажи-ка мне вот что! – начала вдруг Лотти. – Вы с Эви уже давно знакомы. Она всегда сыпала устаревшими фразочками вроде «подумать только» или это просто новый виток в ее литературном развитии?

– Эй! – возмущенно воскликнула я, но Джейн меня перебила.

В лунном свете ослепительно сверкнула ее улыбка.

– Так было всегда! Больше всего ей нравилось восклицание «Ах, что же это такое!».

– Оно ужасно недооценено, – уверенно возразила я. – И вообще, тут нет моей вины. Я просто смотрю кучу старых романтических фильмов. Раньше люди умели выражаться… изысканно!

У Джейн зазвонил телефон, и она начала энергично шарить себя по карманам.

– Это Джоэл! – сообщила она, хотя никто ее ни о чем не спрашивал. – Написал, что их группа выступает предпоследней. Они сейчас за кулисами, но у него, возможно, получится выйти к нам и пообщаться.

– За кулисами? – уточнила Эмбер, и я даже в полумраке заметила, как она вскинула бровь.

– Ну, точнее, в комнате для фотографов. Они временно сделали из нее гримерку.

– Гримерку? – Брови Эмбер поползли еще выше.

Я встала между ними и взяла их обеих под руки, точно рассорившихся сестренок.

– Пойдемте лучше за билетами.

Мы немного потолпились в очереди, заплатили за вход пять фунтов, которые должны были пойти на счет местной благотворительной организации, и проставили себе на руки печати. Теперь, когда все столы сдвинули к одной из стен, столовая казалась удивительно просторной. Посреди возвышалась настоящая сцена с динамиками и софитами, выстроенная студентами-технарями, – и это зрелище очень впечатляло.

– Глядите, тут даже бар есть! – воскликнула Лотти, показав на прилавок, где раньше всегда продавались пицца и чипсы.

– Это для старшаков, – осадила нас Джейн, – кому уже есть восемнадцать.

– Лотти нахмурилась.

– Вот черт… – Она окинула взглядом очередь. – Кажется, я знаю продавца. Мы с ним в одной группе по философии. Он на курс старше, но изучает ее в качестве дополнительного предмета. Его Тедди зовут.

– Тедди?! – переспросила я. – Ты серьезно?

– Еще как. Его мамаша обожает «Маленьких женщин»[31]. А он симпатяга, скажите? Если дадите мне пять фунтов, я попробую добыть чего-нибудь и для нас.

Мы послушно отдали ей деньги, и Лотти нырнула в толпу. Стоило ей подойти к бару, как Тедди встретил ее восхищенным взглядом, отчаянно пытаясь не коситься на ее обнаженный живот. Спустя пять минут она уже раздавала нам пластиковые стаканчики с водкой и кусочком лайма.

– Он мне нравится, – объявила она. – Достаточно просто услышать его имя – и хочется крепко-крепко его обнять, как плюшевого мишку!

Я отпила немного водки.

Я проглотила водку и поморщилась. Едкая горечь обожгла мне горло.

– Как думаешь, у него волосатая грудь? – спросила я, чтобы хоть как-то отвлечься.

– Есть лишь один способ это проверить, – с ухмылкой ответила Лотти и чокнулась своим стаканчиком с моим, невольно обмазав его капельками своей слюны. Но я все равно допила водку, решив, что ее крепость нейтрализует все микробы, только на этот раз, прежде чем сглотнуть, прополоскала ею рот. Как ополаскивателем, что стоит у нас в ванной.

Джейн открыла программку конкурса и взвизгнула, увидев фото Джоэла.

– Глядите-ка, им выделили больше места, чем всем остальным! – воскликнула она, ткнув в фотографию.

Я проследила за ее взглядом и увидела на снимке Гая, который смотрел прямо на меня из зернистых глубин плохой ксерокопии.

– Мне надо в туалет, – сказала я подругам и отлучилась.

На самом деле кабинка мне была не нужна, но у раковин толпились какие-то девчонки, которые увлеченно подправляли макияж. Стоять и ждать, пока кто-нибудь из них уйдет, было неловко, поэтому я зашла в одну из кабинок и осталась в ней ненадолго, делая вид, что справляю нужду. Немного выждав, я, помня о том, что скоро вымою руки, спустила воду, наблюдая за тем, как она омывает и без того чистый унитаз.

Из-за двери послышалась музыка, а я стремглав кинулась к раковине. От белых кафельных стен эхом отдавались переливчатые трели, и при этих звуках воображение тут же нарисовало мне светлокожую ученицу средней школы, с дредами и акустической гитарой на коленях. Я шесть раз ударила по диспенсеру с мылом.

Как мыть руки, если ты – Эви

• Ударь по диспенсеру шесть раз. Раз, два, три, четыре, пять, шесть.

• Хорошенько потри ладони друг о друга, чтобы пены было побольше.

• Сперва тщательно протри большие пальцы, а потом промой со всех сторон остальные.

• Переплети пальцы и с нажимом потри ладони друг о друга. Если мыло вдруг попадет в трещинки или ранки на коже, можно даже поморщиться – ничего страшного.