получилось. У Дарины нашли врождённый лейкоз. Ни лучшие клиники, ни светила медицины не могли её спасти. Даре исполнилось четыре, когда её организм устал бороться. Скуратова полностью замкнулась в себе и работала как проклятая. Она так и не сказала, кто отец ребёнка.

Потом Звягин женился на молодой австрийской лаборантке Эльзе Фальк, и вскоре на свет появилась Анна. Женщины по-прежнему были от него без ума, хотя сам он их едва замечал. Кажется, жениться ему было проще, чем объяснить, почему он не хочет этого делать. Хотя в малютке Анне он души не чаял.

Котов мотался по всему миру, превращая МосТех из удачного стартапа в межнациональную корпорацию и ещё больше орал на окружающих.

— Она сказала тогда, что это наследственное, — выдавил из себя Котов, — что это всё из-за меня. С тех пор я так и не женился… Боялся, что этот кошмар повторится. Я всю жизнь чувствую себя виноватым перед Ириной.

— Дима, — сказал Мастер, — ты идиот! Я заказал тест ДНК, когда Скуратова была ещё в роддоме. Ни ты, ни Звягин не являетесь биологическим отцом ребёнка. Тебя поимели, Дима. И имели последние двадцать лет.

Котов уставился на него ошалевшими глазами. Ни фига себе мыльная опера. Теперь понятны странные поступки Дока. Скуратова вертела им, как хотела. Надеюсь, что хотя бы втёмную.

— А ты разве не знал про нас?

— Да насрать мне, с кем ты спишь! — взорвался Мастер. — Ты думаешь, у меня других дел не было, кроме как за тобой свечку держать?! Взрослый же мальчик, вроде! Дима, о твоём идиотизме поговорим потом. Анна пропала. Я думаю, что её увезла Ирина! Где она, мать твою?!

— Ирина не могла…

— Ваша Ирина, кровавая маньячка, — не выдержал я, — На ней уже несколько трупов!

— Вчера мы вспоминали Сергей Звягина — сдался Котов, — Ирина хотела увидеть его перед отъездом… хотя бы так, как сейчас…

—Придурок! Ты дал ей пропуск?!— взвыл Мастер. — Сергей, машину к подъезду. Поднимай ГБР. Все, кто есть в городе, пусть гонят к терминалу!

Три чёрных внедорожника и два микроавтобуса неслись по городу, игнорируя светофоры и временами вылетая на встречку. На первой машине врубили мигалку, иначе мы точно в кого-нибудь врезались. На перекрёстке Ленина с Советским проспектом наряд ДПС проводил нас, открыв рты. Вечный российский принцип, раз так едут, значит, им можно.

— Илья Романович, — вкрадчиво спросил я, — про старшего Звягина я сейчас не понял. Получается, он жив?

Мастер покосился на меня, но понял, что для секретов уже поздновато.

— Сергей лёг в капсулу, когда срывы стали массовыми. Мы отговаривали его, но он был очень упрямым, — Мастер помолчал, — вроде тебя. Всех хотел спасти. Он ушёл в Систему один, когда в терминале никого не было. Вернуть его было уже невозможно.

— А авария? — похолодел я.

Неужели МосТех таким образом заметал следы?

— Авария — случайность! — вспыхнул Мастер, — Эльза очень переживала и была малость не в себе. Мы сперва подумали, что она сама направила машину в пропасть. Но к счастью оказалось, что там была ещё один автомобиль.

— К счастью?!

— Это сняло версию о самоубийстве, — пояснил он. — А дальше дело техники…

Не будет он мне рассказывать, по какой технике такое делается, но пообтёршись в этой компании можно догадаться. Подкупили, кого только можно. Нашли тело бомжа, подходящего по приметам. Дружно его опознали. Как же… Самые близкие друзья. Разве они могут ошибиться? Поэтому и аварию толком не расследовали. Очень вовремя она произошла

— А то, что Анну в психушку запихнули?! Она ведь помнила, что отца в машине не было!

— После аварии у неё и так начался невроз… — не слишком уверенно проговорил Мастер, — Детская психика гибкая… После терапии у неё должны были сформироваться новые воспоминания, которые вытеснят травму…

— И кто это предложил?

— Скуратова, — Мастер сам понял, что спорол глупость.

— Ах, ну раз Скуратова, — издевательски протянул я, — тогда конечно…

— А лучше было сказать Анне, что отец "застрял" в вирте?! Что, по-твоему, она бы сделала?!

Я прекрасно знал, что она могла бы сделать, если б узнала правду. И от этого на душе становилось ещё поганей.

Терминал был ещё одной загадкой нашего города. Приземистое серое здание размером со стадион, но в форме правильного квадрата. Когда-то здесь были овощные склады, рядом валялись горы полусгнившей картошки и стаями кружили вороны.

Потом склады выкупили, отремонтировали. По периметру поставили забор с колючкой. С тех пор туда никто не въезжал, а оттуда не выезжал. Немногочисленные охранники многозначительно надували щёки, но оказывалось, что внутри никто из них не бывал.

Версии выдвигали самые разные, от золотого запаса до ядерных отходов. Оказалось, что ошибаются все.

Наша колонна въехала на территорию. Из микроавтобусов посыпались бойцы в броне и в шлемах с пластиковыми забралами. Нахуя, спрашивается? На случай если Скуратова возьмёт заложников и будет отстреливаться? Хорошо хотя бы без автоматов. А то я уже сталкивался с любителями пострелять.

— Перекрыть выходы! — скомандовал Мастер.

Из последнего внедорожника вылез Котов. Его лакированные туфли отчаянно скользили по замёрзшему асфальту. Вид у Котова был растерянный и виноватый.

Мы подошли к ближайшему входу. Мастер вставил в замок тяжёлой металлической двери ключ-карту и набрал код.

Внутри здание было похоже на склеп. Такой современный высокотехнологичный склеп цифровой эпохи. Огромный зал без единой перегородки заливал мёртвый холодный свет. Потолок поддерживали ряды серых колонн, а всё пространство между ними занимали капсулы. Как будто саркофаги.

Их было очень много. Семь тысяч, вспомнил я. Все жертвы эксперимента в одном месте.

Мы шли, и наши шаги гулко отдавались в тишине. За спиной пиликнул кодовый замок. Посторонним сюда доступ закрыт. Хотя наверняка приезжают какие-нибудь техники… что-то ремонтируют, меняют расходники… И молчат потом за большие деньги, о том, что увидели.

—Досамого…тыыыыыыынааааа! — послышалось из глубины.

То ли песня, то ли плач то ли вой.

Настороженный Мастер остановился, а потом быстро двинулся в направлении голоса.

Источник звука находился далеко, так что мы успели услышать и "к дубу перебрааааааацаааааа", и "гнутцааа… и качаааааатсааааааа".

Скуратова сидела на полу возле открытой капсулы, вытянув вперёд босые ноги в дорогих узких брюках. Её туфли и пиджак валялись рядом, а блузка была расстёгнута почти до пупка.

Она с пьяной старательностью выводила мелодию, а потом прислушивалась к эху. Нас она заметила не сразу.

— Боюсь, — пожаловалась она, — Сама всё придумала, а теперь боюсь! Слишком здоровые инстинкты, чтобы становиться овощем. Мариноваться всю жизнь, как селёдка в рассоле? Бэээээ…

—Здесь нужен прыжок веры, Ирина, — мягко сказал Мастер. — Как у