Часть третья

Джейк Изонсмит

Глава I

Дрейк и Морган

На следующий день я получил урок смирения. Причудливое помещение штаба, в котором решалась моя судьба, полностью обновили со дня моего последнего визита полугодовой давности. Более того, за это время штаб успел переместиться в Палестину, а потом обратно в Каир, по дороге теряя документы. В итоге, когда я явился в штаб, никто там меня не знал, никто обо мне не слышал и никому не было до меня ни малейшего дела. Казалось, само мое существование всех изрядно бесило. В итоге меня попросили зайти через пару дней, когда они изучат груду сваленных в подвале папок. В назначенный день самодовольный майор с ехидным удовлетворением сообщил, что теперь вопрос прояснился: мое подразделение ливийских коммандос расформировано несколько месяцев назад, следовательно, майор никакой ответственности за мою дальнейшую судьбу не несет. А кто несет, он не знал. Тут я обрушил на него все оскорбления, какие только вспомнил: упомянул маменькиных сынков, трусливо прячущихся в тиши каирских кабинетов, усомнился в его происхождении, честности, трезвости и рассудке, пригрозил ему военным советом, Черчиллем, самим королем и наконец, спустившись на землю, – непосредственным начальством. Тем временем в кабинет, привлеченный шумом, как раз заглянул его начальник, симпатичный полковник с равнодушным лицом и утонченными манерами. Его, похоже, позабавили мои проклятья и замешательство неприятного майора. Мы вышли прогуляться в садик за зданием штаба.

– Оставьте вы Микки в покое, – сказал полковник. – От него вы ничего не добьетесь. Да и от меня. Администраторы из нас не лучшие. А давно ли вы видели своего короля?

– Простите?

– Знаете, я с ним учился в школе. Хороший парень, и не подумаешь, что бельгиец. Не самый сообразительный – весь ум достался его брату Шарлю, – зато хороший наездник. Арчи думает, я на него немного похож внешне. Мне так не кажется, а вы что думаете?

– Нисколько, – заверил я его и тут же попробовал вернуться к теме разговора, спросив: – К какому подразделению Ближневосточного командования вы относитесь?

– Боюсь, сейчас это не вполне ясно. Тут в последнее время происходит кое-какая реорганизация. А когда он бывает в Англии, обязательно заезжает к моей матери, хоть на денек. Что ж, приятно было познакомиться. Желаю успехов!

Ощущая себя сиротой, никому не известным и не нужным, я попрощался с этим фанатом бельгийской династии и отправился блуждать по штабу Ближневосточного командования в поисках покровителя. В конце концов меня занесло в какой-то недавно созданный отдел, который, как я понял, занимался операциями во вражеском тылу. Его возглавлял совсем юный полковник Шэн Хэккетт, бойкий и остроумный кавалерист невысокого роста. Он слышал обо мне и встретил меня по-дружески. Мои расстроенные чувства помешали мне достойно ответить на его подшучивания. Вместо этого я принялся изливать обиду:

– Пять месяцев операций… Возвращаюсь и узнаю, что мою часть расформировали, у меня никакого назначения и уже четыре месяца как не платят жалованье.

– Ой, Попски! – Шэн Хэккетт забил своими короткими ножками, откинулся на спинку кресла и расхохотался. – Вы исчезли в пустыне по своим частным причинам. Завели свою частную армию и ради собственного удобства ушли на частную войну, не получая никаких приказов, а теперь вам вздумалось вернуться и вы рассчитываете, что правительство Его Величества оплатит ваши развлечения?

Моя угрюмая самоуверенность тут же растворилась, последний угар «лихорадки Джебеля» выветрился, и ко мне вернулась способность к разумному поведению.

С Шэном Хэккеттом мы оказались родственными душами. К любой задаче он подходил изобретательно и никого не воспринимал слишком серьезно: я со своей тяжеловесной дотошностью всегда стремился к чему-то подобному (тщетно). Шэн предложил мне принять участие в одном из планировавшихся рейдов. А по возвращении мне нужно будет, рассуждал Шэн, создать собственный отряд, чтобы действовать согласно той тактике, которую я описал в рапорте, когда-то отправленном из Джебеля. Меня удивило, что он его, судя по всему, прочел.

Итак, я увидел бедлам операционного планирования во всей красе. В конце августа 1942 года ожидалось наступление Роммеля на позиции 8-й армии под Эль-Аламейном; операции, в которых меня задействовали, проводились, чтобы нарушить коммуникации врага на линии Бенгази – Тобрук и помешать снабжению во время битвы. То, насколько беспечно в Каире подходили к делу, казалось мне просто неприличным: на десять процентов планирования приходилось девяносто процентов принятия желаемого за действительное. К военным вопросам я относился очень щепетильно и считал себя экспертом; кроме того, был страстным поклонником LRDG и даже помыслить не мог, чтобы какое-то иное подразделение имело право действовать в пустыне – нашей пустыне.

Кабинеты штаба Ближневосточного командования, занятые 4‐м оперативным отделом разведки, переполнял мальчишеский задор: зеленые юнцы придумывали безумные схемы по уничтожению Роммеля и Африканского корпуса вермахта. Располагая несколькими сотнями человек, вряд ли вооруженных чем-то посерьезнее трубочек для стрельбы горохом, эти стратеги намеревались захватить всю Киренаику от Бенгази до Тобрука и лишить вражеские войска под Эль-Аламейном тылового обеспечения – видимо, предполагалось, что все немцы на фронте тут же помрут от испуга. Джон Хейзелден, мой ровесник, который, казалось бы, должен был что-то понимать, проявил себя мальчишкой похлеще прочих. Он планировал, что в Тобрук въедут восемьдесят солдат (преимущественно коммандос) под видом британских пленных, с томмиганами, спрятанными под шинелями. Немецкие евреи в форме солдат вермахта повезут их на трех грузовиках, изображая конвой. Так они без труда минуют дорожные посты, не вызвав никаких подозрений, в сумерках проникнут в порт и захватят береговые артиллерийские батареи. На рассвете британский флот высадит с двух эсминцев и нескольких торпедных катеров десант, который возьмет под контроль и удержит весь порт, освободив четыре тысячи наших пленных. А что произойдет дальше, оставалось неясно.

Хейзелден хотел, чтобы я присоединился к его предприятию: мы обсудили план, и я понял, что провизией и боеприпасами он рассчитывает разжиться уже в Тобруке.

– Не глупи, – сказал он. – Ничего не сорвется. В Тобруке всего полно.

В авантюру Хейзелдена я решил не ввязываться и сообщил ему, что предпочту отправиться в Дерну, окрестности которой знаю гораздо лучше. В итоге рейд на Дерну, который готовила LRDG, отменили, но я добился перевода в рейд на Барку, тоже с моими друзьями. Чуть позже я о нем расскажу. Кроме того, на ту же ночь 13 сентября 1942 года намечалось еще несколько атак: LRDG – на аэродром Бенины, Сил обороны Судана – на Джалу, Стирлинга с парашютистами SAS – на Бенгази.