что в лагере была и радиостанция, которую Джейку найти не удалось. В Сиди-Рави два грузовика столкнулись, и их пришлось бросить. У нас осталось тринадцать машин.

Я предложил Изонсмиту изменить план, чтобы не оставлять итальяно-триполитанский лагерь на пути отступления. Я знал дорогу из Барки, которая начиналась от поворота на Эль-Абьяр и вела в Бению, в обход триполитанцев. Джек обдумал мое предложение, но решил ничего не менять.

– План ночной операции должен быть самым простым. В Барке что-то может пойти не так. Отводить людей проще по маршруту, который им уже известен.

Теперь я понимаю, что он был прав, беспокоясь не столько о самой операции, сколько об отходе. После ночного рейда легко потерять управление людьми; попробуй собери их всех, если они не знают, как добраться до точки рандеву!

У Сиди-Селима мы в полной темноте дожидались десяти часов. Все это время я периодически ухал, как свихнувшаяся сова, но никакого ответа крик Бумы не получил – арабы-разведчики так и не объявились, и я не знаю, что с ними случилось.

В десять мы двинулись. Первым на полуторатонном «шевроле» шел Изонсмит, за ним я, затем оставшиеся машины гвардейского патруля, а потом новозеландцы на четырех грузовиках и одном джипе – их радиогрузовик с врачом остался у мавзолея. Мы ехали по дороге из Джердес-аль-Абида, которая после длинного подъема примыкала к шоссе Дерна – Барка в десяти километрах от нашей цели. В темноте Джейк съехал с колеи, и мы немного заплутали. Он включил фары, в их свете я увидел, как его грузовик проламывает деревянные ворота в чей-то сад, мелькнул двухэтажный бетонный дом, в окнах перепуганные безмолвные лица людей, простых итальянцев, и снова все поглотила тьма, мы пронеслись по огородным грядкам, будто бегущее в панике стадо, резко свернули вслед за Джейком налево и вернулись на дорогу.

На шоссе мы включили фары, рассчитывая прикинуться колонной противника, но в непривычно ярком свете чувствовали себя скорее туристами. По серпантину мы спустились на ровную дорогу, проходившую по невысокой насыпи. В свете фар по обеим сторонам шоссе показались два легких танка с итальянскими опознавательными знаками. Сердце подпрыгнуло у меня в груди. Джейк Изонсмит дал очередь из двух пулеметов. Я видел, как трассеры отскакивают от башен. Приблизившись, мы тоже открыли огонь. Я ждал, что сейчас меня разнесет на части, потому что стволы орудий, казалось, направлены прямо на нас, но мы промчались мимо, а они так и не выстрелили. За спиной раздался треск – это следовавшие за нами грузовики тоже открыли огонь по танкам. А потом все стихло. В ночной прохладе мы докатили до Барки.

Когда мы остановились на окраине города, там мерцали только редкие огни и слышались какие-то сонные звуки полуночной жизни. Ник Уайлдер со своими новозеландцами двинулся к аэродрому в объезд города, сержант Деннис повел гвардейцев через главную площадь к дороге на Эль-Абьяр, Джейк с водителем укатили по своим делам, а я остался на дороге с одним полуторатонным грузовиком и пятью гвардейцами. Они где-то раздобыли бутылку рома и уже основательно набрались; к моей досаде, когда я попытался остановить пьянку, они и ухом не повели. Отогнав грузовик с дороги, они продолжали пьянствовать и громко перешептывались. Свою примитивную речь они через каждые три-четыре слова подкрепляли бранью. Выходило что-то вроде: «Если эти, б…, танки пойдут по этой е… дороге, пристрелите меня на …, если мы сможем их остановить нашими е… пулеметами».

Я стоял на дороге, ожидая, что танки вот-вот нас настигнут. Вдали лязгали гусеницы, но они так и не появились. С другой стороны дороги из высокого строения доносился какой-то низкий гул. Я подошел туда и, заглянув через дверь, увидел хорошо освещенную мастерскую. Там несколько итальянцев в рабочих комбинезонах стояли за токарными станками; лица у них были бледными, разговоры велись шепотом, а руки двигались медленно, будто люди с трудом превозмогали наваливавшуюся сонливость. Я вернулся к дороге и уселся на камне, словно старик, который наслаждается вечерней прохладой на пороге своего дома.

С дальнего конца города донеслись звуки выстрелов, а небо осветилось заревом. Началось. Полетели трассеры, над аэродромом взметнулось пламя. Самолеты вспыхивали один за другим. Столбы красного дыма поднимались вдали, отмечая медленное продвижение Ника Уайлдера по взлетной полосе. Более отдаленная перестрелка донеслась слева, куда уехал сержант Деннис, а где-то рядом на главной улице раздались глухие разрывы ручных гранат. В мастерской погас свет, гвардейцы продолжали шепотом обмениваться ругательствами. Я воодушевленно подсчитывал новые вспышки на аэродроме, полагая, что Нику Уайлдеру будет интересно узнать, сколько самолетов сгорело по его милости.

Со стороны главной площади вырулила машина, посигналила фонарем и подъехала к нам. Это был Джейк, закончивший свои дела в городе: он неплохо развлекся и теперь довольно посмеивался, сбросив бремя командования. Джейк сомневался, что правильно нашел здание штаба, и попросил меня вернуться туда с ним. Мы проехали по все еще пустой главной улице и остановились у хорошо знакомого мне «отеля»: штабные кабинеты располагались на первом этаже, а выше жили офицеры. Мы хотели переполошить их, чтобы они думали о спасении собственной шкуры, забыв об обороне аэродрома, но в мальчишеском азарте от этой авантюры в духе Дикого Запада мы упустили из виду собственно военные цели. На наш громкий стук никто не отозвался. Тогда, высадив двери, мы бросились рыскать по комнатам, пока не нашли одинокого телефониста. Он вышел из комнаты, сел в углу, а мы забросили в аппаратную две ручные гранаты. Связист дал деру вместе с нами. На крыльце он отдал нам честь и зашагал по улице прочь; только отойдя метров на двадцать, вдруг бросился бежать. Потом мы принялись бросать гранаты в окна второго этажа и получили сдержанную реакцию в виде приглушенных криков и какой-то возни в темноте. «Я думал, хоть граната в постели их расшевелит». Но ни суматоха на аэродроме, ни наши собственные усилия никакого эффекта не возымели. Джейк отвел меня на небольшую площадь за отелем, где ранее обнаружил и повредил несколько грузовиков. Теперь мы их подожгли. Когда пламя хорошенько разгорелось, мы тихо доехали до конца длинной главной улицы, а затем, стараясь производить побольше шума, по ней же вернулись. Мы палили из пулеметов по домам, расстреливали из пистолетов двери и бросали на дорогу позади ручные гранаты. Когда мы во второй заход приближались к главной площади, над нами просвистел небольшой снаряд – первый ответ на провокацию. Остановив джип в темном переулке, мы увидели, как по дороге от Эль-Абьяра ползет танк и