И люди его все целы, а? А Кулик мертв. И, — его голос дрогнул, — Давид мертв. Мы все выясним, Павел. Где искать Борецкого?

— Точного адреса я не знаю. Верхняя Николаевка, в районе общежитий…

— Этого достаточно.

Подойдя к столу, он схватил меня за руку и принялся трясти.

— Спасибо, Паша. Все выясним, это слишком похоже на правду.

Резко успокоившись, он оперся о спинку стула, на котором я сидел.

— Чего ты хочешь? Если все, что ты сказал — правда, я в долгу не останусь.

— Хочу, чтобы эти твари убрались из моего города, — выпалил я.

Георгий хохотнул.

— Прекрасно! Благородно. Но что хочешь — ты? Не представляешь, как мне дорог Давид! С ним словно моя жизнь ушла. Все, что я хочу — смотреть в глаза убийцам, когда они будут подыхать. А ты мне подарил шанс. Чего. Ты. Хочешь?

— Чтобы его жена и сын не пострадали.

Гоги всплеснул руками.

— Да что ж мы, звери? Но что нужно лично тебе? Подумай. Если все подтвердится — день рождения, юбилей… Ты в каком классе?

— В девятом.

— Выпускной, да? Да. Выпускной. Если подтвердится, а если нет… — он сделал паузу и пристально посмотрел на меня. — Даже если ты не Мартынов, тебя найдут.

От его тона по спине пробежал холодок.

— Что я, самоубийца? — попытался улыбнуться я.

— Буду надеяться. — Он глянул на дверь и крикнул: — Мате!

Дверь распахнулась, и вошел тот самый бородач.

— Отвезите юношу, куда он скажет. Смотрите чтобы не обидел никто! На моей машине отвези.

— У меня мопед остался в «Лукоморье», — с сожалением сказал я, очень уж хотелось на «Мерседесе» прокатиться.

Я-взрослый ездил и на более крутых тачках, но у меня такого опыта не было. Пробудился внутренний ребенок и нарисовал картину, как я приезжаю, такой, на «Мерседесе» чуть ли не с мигалками, это видят соседи…

Однако мопед в машину не влезет, а без него я, как без рук.

Приказ бородач выполнил беспрекословно, открыл передо мной дверцу «сто девяностого» — там пахло сигаретами и кожей. Что кожей — наверное, иллюзия, потому машина не новая, запах кожаного салона должен был выветриться. Я развалился на заднем сиденье, наконец выдохнул и разжал кулаки.

Теперь оставалось только ждать и надеяться, что Хищник одолеет Чужого.

Вроде бы радоваться надо, что все прошло как надо, но я понимал: слишком просто. Слишком легко. Так не бывает.

Друзья, понимаю, остались вопросы, почему так, а не иначе. Все ответы — в следующей главе. Точнее интерлюдии. Главы будет две.

Глава 22

Ухо или палец?

На «Мерседесе» меня доставили к «Лукоморью», я оседлал мопед и покатил домой. Было начало одиннадцатого. Сзади пристроилась «копейка» и не обгоняла, но и не отставала. Боится входить в закрытый поворот? Не хочет нарушать и пересекать сплошную? Я съехал на обочину, пропуская ее. Или за мной слежка? Выходит, Гоги мне не поверил, раз организовал слежку?

Предполагает, что я в сговоре со «славянами» и пытаюсь вывести их на его убежище?

Свет фар «копейки» утонул в черном витке серпантина, и я поехал дальше. Следующая машина, «Москвич», вырулила с проселочной дороги и точно так же села мне на хвост. Обогнала, только когда я съехал на обочину. Какие все вдруг законопослушными стали! По городу, где велик риск нарваться, плевали они на правила, а тут поди ж ты. Точно слежка, причем откровенная. Они меня совсем идиотом считают? Думают, у меня не хватит ума заметить очевидное?

Подождав немного, я тронулся, и до самого города мне попались две встречные машины и мотоцикл с коляской. И еще ёж, зараза, прямо под колеса бросился, еле успел в сторону вильнуть, а этот дурак свернулся прямо посреди дороги. Пришлось останавливаться и относить ежа в кювет.

В городе я увидел телефонную будку и направился к ней, набрал номер Ильи. Трубку взял друг, словно дежурил у аппарата и ждал от меня вестей.

— Звоню сказать, что все в порядке, — отчитался я. — То, что говорил тебе, забудь.

В ответ сперва донесся шумный выдох, потом Илья сказал:

— Хорошо. Планы на завтра есть?

— Попытаюсь договориться с отцом, чтобы забрать наши вещи.

— Во классно было бы! — обрадовался он. — И совсем классно было бы вернуться на базу.

— Это вряд ли. Точнее, в ближайшее время вряд ли.

Что сделает Георгий? Устроит побоище или изведет врагов по-тихому? Время покажет, Лялина донесет мне. Что станет с Борецкими? Гоги обещал не трогать его жену и сына. Что касается старшего, все зависит от степени его вины. В лучшем случае ему выбьют зубы и ребра пересчитают, в худшем — закопают.

Можно ли верить словам криминального авторитета? Слышал, что да: у сидельцев принято отвечать за базар, а Гоги сидел. Будем надеяться, что обойдется малой кровью.

— Так что завтра? — напомнил Илья.

Первым делом я попытался вспомнить, какие у меня великие планы, но отмахнулся от них. Задолбало! С такими нервотрепками я до тридцати не доживу. Выходной хочу!

— Давай в районе одиннадцати поедем за грибами? Мама рассказывала, их в лесу просто море. Возьмем с собой тех, до кого дотянемся, и рванем?

— Давай! — обрадовался Илья. — До завтра. На созвоне.

Прервав связь, я набрал маму — волнуется, наверное. Она сразу же взяла трубку и выдохнула:

— Да!

— Ма, я скоро буду.

— Ты где был? — В ее голосе слышалась угроза.

— У бабушки.

— Я ей звонила. Она сказала, что ты уехал три часа назад! Я уже милицию на уши поставила! И отец, наверное, в курсе, что ты пропал! Что же ты с нами делаешь? Что ты там мутишь?

— Приеду — поговорим, — отрезал я и повесил трубку.

Вот только от нее мозговыноса не хватало. Ладно, потерплю. Ее претензии совершенно обоснованы. Если бы, например, Боря, влез во что-то подобное, я его привязал бы к батарее, но прежде — выпорол.

Вспомнив, что за мной была слежка, я огляделся. Гоп-компания выясняла отношения. Бабуля копошилась в мусорке. Женщина в длинной юбке, похожая на цыганку, остановилась возле телефонной будки и опасливо поглядывала на гопников. Подумав немного, перешла на другую сторону улицы, а я покатил домой, надеясь, что мама к тому времени ляжет спать, а когда проснется, ей