Все люди на кораблях замерли и с ужасом смотрели, как Ликополз проносится у них над головами.

"Дракон!" – крикнул один из матросов Эрека, и все люди попадали на палубу и закрыли головы руками. Все, кроме Тора и Эйнджел. Тор не двинулся с места, зная, что бояться нечего, а Эйнджел – как всегда бесстрашная и любопытная – осталась стоять рядом с ним.

Ликополз спикировала прямо на них, обдав ветром от яростно хлопавших крыльев, вскрикнула, и снова взмыла вверх, едва не задев их своими когтями.

Она повторила тоже самое ещё раз, затем ещё, и Тор не сомневался, что она пыталась передать ему сообщение.

В конце концов, Ликополз развернулась и устремилась к горизонту, в противоположном направлении от Империи, обратно в открытое море. Тор проводил её взглядом, посмотрел, как она растворилась в облаках, и всё понял. Он просто знал.

Она хотела, чтобы он следовал за ней.

Тора посетило прозрение. Всё вдруг стало ему ясно. Он почувствовал небывалую уверенность в том, что сумел разгадать смысл происходящего. Загадка разрешилась.

Ликополз хотела, чтобы он вернулся на Остров Света, потому что там его ждал кое-кто очень для него ценный.

Гувейн.

В этот момент Тор себя возненавидел. Как он мог быть настолько глупым, чтобы ничего не понимать всё это время? Гувейн был рядом с ним, на расстоянии вытянутой руки, а он уплыл прочь.

"Разворачивайте корабль!" – скомандовал Тор.

Все обернулись к нем и посмотрели как на сумасшедшего.

"Ты спятил?" – крикнул ему Эрек. "Империя впереди, а не позади нас!"

Тор подошёл к борту и улыбнулся ему в ответ.

"Ты не понимаешь", – крикнул он. "Моя миссия находится в другой стороне. Гувейн! Он жив! Ликополз приведёт меня к нему!"

Лица его товарищей выражали шок.

"Я не могу вернуться к Гвендолин без него", – объяснил Тор Эреку. "Плывите вперёд. Плывите в Волусию и найдите мою любимую. Передайте ей, что я скоро вернусь с нашим малышом. Вперёд, друзья!"

Алистер и Эрек увидели решимость в его глазах и понимающе кивнули. Они повернули свой корабль, чтобы почти коснуться бортом корабля Тора, и он, дотянувшись до них, пожал Эреку руку и заключил сестру в объятья.

"До скорой встречи", – сказал Эрек.

"Я люблю тебя, братишка", – сказала Алистер.

"И я тебя, сестрёнка", – ответил он.

Тор позволил морю разделить их корабли, и они отплывали всё дальше и дальше друг от друга. Эйнджел взяла на себя командование кораблём, и всё засуетились, поднимая паруса и ловя в них новый ветер, чтобы скорее отправиться по указанному Ликополз пути.

Тор развернулся и направил взгляд в открытое море впереди. Впервые с начала путешествия он точно знал, куда плыть.

И на этот раз ничто– ничто на всём белом свете – не могло помешать ему вернуть себе сына.

Рагон стоял в дальнем конце Острова Света, с Гувейном на руках, и всматривался в хрустальный шип, росший из земли. Он поднимался на десять футов в высоту, его зазубренные края тянулись к небу и его вид навевал мысли о какой-то доисторической сущности. Рагон смотрел на него, завороженный его цветными переливами.

Стержень Азуса. К этому месту Рагон приходил за ясностью в смутные времена. Когда его ясновиденье подводило его – а это случалось нечасто – он мог прийти сюда и заглянуть в будущее. Это была привилегия, которой он не хотел злоупотреблять, потому что знал, что количество раз, которые ему позволено заглянуть в кристалл, ограничено. Но сейчас, в момент кризиса, он ощущал необходимость это сделать.

Рагон рассматривал кристалл, отчаянно нуждаясь в прозрении, желая понять, что случилось с его силами, что происходило в мире. Дурное предчувствие одолевало его, и ему это совсем не нравилось.

Рагон закрыл глаза и стал бормотать заклинание, призывая духа:

Уу-ки-тру-та, Уу-ки-тру-та, Уу-ки-тру-та..

Гувейн тихо заплакал, и Рагон покачивал его в такт заклинанию. Его голос звучал всё громче и громче, пока он наконец не ощутил знакомое жжение между глаз.

Рагон распахнул веки и вперился в хрустальный стержень, который тут же окрасился волнами жёлтого, оранжевого и белого сияния, являя ему пророчество.

Перед глазами Рагона набирало яркость видение, значения которого он не понимал. Он увидел почерневшую землю, открытые врата ада и миллионы злобных тварей, рыщущих по миру. Он увидел свой собственный остров, Остров Света – свою твердыню, простоявшую не одни век – в пламени пожара, а его самого атаковала армия нежити.

Рагон хотел отвернуться, но заставил себя смотреть дальше, и тут же пожалел об этом. Ужас сковал его. Он увидел Гувейна окружает тьма и кто-то выхватывает его у него из рук. Он крепко прижимал ребёнка к себе, но тот неумолимо исчезал в объятьях самой могущественной силы, с какой ему приходилось сталкиваться.

Рагон не мог больше этого выносить. Тяжело дыша, с громко бьющимся сердцем, он отвернулся, и посмотрел на Гувейна, притихшего у него на руках. На теле Рагона выступил холодный пот. Он не понимал ничего из увиденного, и это было самое страшное пророчество в его жизни.

Рагон поспешил уйти подальше от стержня и побежал в другой конец острова своими длинными колдовскими шагами: первый был десять футов, второй – сто, третий – двести, и знакомый пейзаж мелькал у него перед глазами, пока он не добрался до противоположной стороны.

Он стоял на краю скалы, думал о своих видениях и смотрел на небо, на горизонт. Кристалл показал, что врага следует ждать оттуда.

Рагон всё смотрел и смотрел на тёмные тучи, сгущавшиеся вдали, но ничего в них не замечал. Возможно, пророчество было ложным? В конце концов, кто мог напасть на Рагона? Как Гувейна, самого могущественного ребёнка на земле, могли у него забрать? Но он вынужден был признаться себе, что и сам ощущал близость тьмы.

Он разглядывал небо и размышлял о своей судьбе, потеряв счёт времени, когда худшие из его страхов начали сбываться. На горизонте возникло облако чумы, армия демоном и прочей нежити неслась по воздуху к его острову. Он сразу понял, чья это работа, и какой тёмный властелин за этим стоял.

Твари спускались всё ниже и ниже, и он сразу понял, что видение ему не солгало. Его остров будет разрушен. Гувейна заберут. Он сам погибнет. Мир погрузится во тьму. И он никак не мог это предотвратить.

Он изо всех сил прижал Гувейна к себе, желая побыть с ним ещё хоть пару секунд, прежде чем он потеряет его навсегда. Но судьба была неумолима. И он знал, что ни он, ни кто-либо другой, не в силах был её изменить.

Он умрёт здесь сегодня – в этом он не сомневался, но всё равно будет драться. Он глубоко вдохнул, крепче ухватил Гувейна, поднял свой посох и приготовился к битве.