частично снесли первую линию укреплений, местами перелезли. Побились о коробки с дружинниками, стали расползаться. А следом по строю нашему маги вражеские ударили!

Подумал, что кранты, когда первые же огненные снаряды полетели по навесной траектории, как из катапульты, в скопления. Но тут уже княжеские маги вмешались, щиты стали выставлять сильные, об которые всё и бьётся.

Долбит, грохочет, гам стоит тысяч глоток! В ушах звон не прекращается от лязганья и криков, в глазах от вспышек рябит, а сердце ахает то от морозных осколков, то от искр, осыпающих округу. Как, млять, на сталелитейном заводе! Только и успеваю щитом закрываться.

Вражеская пехота просачивается за вторую линию, пытаясь обойти коробки. Вроде незначительное движение, но начинают угрожать уже нашим лучникам за вторым рубежом.

Моя дружина быстро разбегается, находя себе врагов на сечу. И я с мечом огненным иду на ближайшего половца с опаской. Тыкаю с выпадом вперёд, как на фехтовании, потому что он открылся. Лезвие проходит через кожаную броню в грудь довольно легко. Всё на пути магического клинка шипит и плавится. Валится враг с глазами навыкате.

С чувством заряженности уверенно спешу ко второму, который отвлечён на дружинника и протыкаю в спину. Соратник добивает. Стрела проносится совсем рядом! Это свой стрелял, прикрыв меня, позади валится поражённый половец в замахе.

Вот же чёрт! В такой суматохе и мельканиях легко зазеваться. Глаза разбегаются! Кровь, мясо, звон! Крики, ругань, стоны… Перестраиваюсь, стараясь не лезть на рожон. Рублю, колю, блокирую выпады на щит, который вскоре просто разваливается к чертям. Отхожу к своим, стараясь держать за спиной соратника. Но в такой динамике каждое мгновение приходится озираться.

Подныриваю под лезвие врага, перекатываюсь, тело убитого мешает! Переваливаюсь через него неуклюже и чуть не выхватываю от секиры. Колю сам, отскакиваю на корнях быстро. Одного ещё не добил, второй лезет! Выставляю лезвие, отражая удар мощного меча, кисть немеет! А у вражеского верзилы клинок отваливается. Быстро сокращаю дистанцию и в челюсть кулаком бью, нокаутируя. Большой шкаф падает громко. Добиваю уже на земле, протыкая в глаз, потому что броня у него слишком уж серьёзная.

Прохожу вдоль обороны, подрезая ещё троих. Рубить хоть научился, удары ногами стал задействовать. Вот только корни использовать, чтоб разить, сложно. Слишком много вибрации по земле от оравы, не получается сосредоточиться.

Ближе к скале продвигаюсь. А сверху тела летят, буквально сыплются. Половцев в основном, но и наши падают. Внизу месиво, врагов кишит, витязи мощные стеной встали. Здесь уже не драка, а кто кого передавит и протаранит.

Сердце бешено долбит, пытаюсь выровнять дыхание. Только бы растеряться, не помедлить. Обхожу нашу коробку! Стрела в щиток на лопатке прилетает. За ней ещё три над башкой проносятся, когда перекатываюсь! Щит хватаю чей–то погрызенный, закрываюсь кое–как. Четверо вражеских лучников ещё заряжают. Но их тут же накрывает мощный ледяной дождь, щиты — не щиты, всё забивается до месива вместе с бегущими вражескими копейщиками.

Поломанный кусок стрелы из спины вынимаю. Ухожу за ежи, а там наши раненные стонут. Лечу двоих амулетом. Но дальше уже не дают! Летят на меня новые гады, как специально. Или прознали, что я не прост…

Страх до трясучки пробирает, но ярость импульсами всё это гасит. Не пройдёте, суки! Рублю, на последних ударах рукоять пытается выскользнуть, потому что пальцы в крови. Сжимаю отчаянно, зубы сжимаю.

— Убью!! Подходи сюда!! — Кричат дружинники.

Витязь наш мощный бьётся, половцев раскидывая. Меч здоровенный очень легко отделяет руки и ноги, как в мясорубке. А эти дураки всё лезут. Но вот незадача, стрела чёрная попадает ему в горло, выше кольчуги. Ещё два взмаха, и богатырь падает. Подскакиваю, отгоняя половцев, что гиен.

Хочу вылечить его, но просто не дают! Валят и валят на нас, собаки серые.

— Оставь меня, Ярослав, — слышу его сип. — Сам бейся…

Приходится! Сразу два десятка гадов с фланга заходит, а с фронта целая толпа на нас повалила. Отступаю с дружинниками, за пики заходя.

Маги наши по скоплениям долбят с высоты, но видно, что уже всё дальше отходят, оттого не так прицельно получается. Да и летят в ответ всякие магические плюхи. У магов своя перестрелка.

За вторую линию потрёпанные коробки отступают, отдав примерно половину оборонительной зоны.

— Давай!! — Истошно вопит Хотомир, голос, которого я узнаю из тысячи.

И сверху на наступающих половцев камнепад обрушивается. И прямо куда надо, накрывая плотную массу. Но, к сожалению, цепляя и своих, кто не успел…

Спесь врага сходит на нет. Уже не давят. Похоже, на вершине опрокинули половцев. А здесь устроили завал, сузив центральный фронт обороны вдвое. Новые резервы подтянулись, заменяя потрёпанные коробки копейщиков. Ловко рокировались, встали стеной копий и щитов намертво. А враг уже и не лезет.

Бой стихает…

Рванул я в тыл, второе дыхание открылось. И по тыльному подъёму на горку взобрался, лавируя меж дружинников, которые в обе стороны тянутся. Поднялся, наши хорошо стоят, отдав лишь первую линию, на которой всё трупами завалено теперь. Вышки снесли, деревья покосили даже. В низине полыхает огонь, половцы бегут, спасаясь.

Ха, да эти собаки решили с фланга обойти и в гору подняться. Причём много сил сюда послали. Тысячи! Но не тут то было. Их отлично встретили. И не только оружием.

Гайянэ с башкой Азума ковыляет с первой линии радостная. Вроде не раненная, просто в крови врагов искупалась хорошенько.

— А ты что здесь делаешь⁈ — Возмущаюсь.

Хотомир поднимается с бревна тяжело, доспехи на нём изрублены, часть кольчуги рвано висит, меч весь в зазубринах, волосы в крови, уха, похоже, нет!

— А половцы и не знали, что их князь подох, как собака. Вот они удивились, — заявил витязь и по кровавой шевелюре подошедшую Гайянэ потрепал. — Удружила, сестрица.

Та вид такой пришибленный сделала. Хотя я подумал, что прямо сейчас разорвёт за такую выходку.

— Тысяч десять от орды уйдёт теперь восвояси, — завил ещё один витязь чуть менее мощный, но более потрёпанный. — Их князя нет, теперь никто и не заплатит.

— И вправду! Знамён Азума нет! — Кричит матёрый дружинник, поднявшийся на ёж и взирающий далеко на отступающую массу.

Дым рассеялся, теперь побольше видно.

— Азума Ярослав убил, — говорит Гайянэ и голову мне протягивает. — Твоя и слава, и добыча.

— Вместе убили, — не принимаю трофей. — У нас так принято, побеждаем вместе. Понимаешь?

— Как хорошо сказал, молодой барон, — посмеивается Хотомир и