как в его глазах разгорается огонь жадности и амбиций.

— Что если я откажусь? — наконец спросил он, и это был последний рубеж сопротивления.

Сахиби выпрямился, и внезапно его фигура как будто стала выше, заполняя собой пространство кабинета. Синее пламя в его глазах превратилось в настоящий пожар, а температура в комнате поднялась на несколько градусов.

— Тогда, Люциус Малфой, вы узнаете, что гнев моего господина страшнее, чем всё, что мог бы причинить вам Волан-де-Морт в момент своего наивысшего безумия, — произнёс он, и его голос больше не был мягким — он гремел, как гром, заставляя стёкла в окнах дрожать. — Я превращу всё, что вы любите, в пепел. Ваше состояние, ваше положение, ваша семья — всё исчезнет, словно их никогда и не было. И вы будете жить, Люциус, жить очень долго, с памятью об этом, неспособный даже обрести покой в смерти.

Малфой, казалось, уменьшился в размерах, вжимаясь в кресло. Его лицо было маской чистого ужаса, и Сахиби знал, что преодолел последнее сопротивление.

Ифрит снова принял свой обычный облик, и напряжение в комнате немного спало.

— Но я не думаю, что до этого дойдёт, — мягко сказал он. — Вы слишком умны, чтобы выбрать… неправильно.

Люциус Малфой медленно выпрямился в кресле. Его руки всё ещё дрожали, но в глазах уже появилось нечто, напоминающее расчётливость.

— Я… согласен, — произнёс он. — Я буду служить вам и вашему… господину.

Сахиби улыбнулся и протянул руку.

— Мудрое решение, Люциус. Я знал, что на вас можно рассчитывать.

Малфой осторожно пожал протянутую руку, и в момент прикосновения почувствовал, как через его тело проходит волна странного тепла — не болезненного, но преображающего, меняющего что-то на самом глубоком уровне его существа.

— Что… что это было? — прошептал он, глядя на свои пальцы, которые теперь казались слегка светящимися изнутри.

— Печать нашего соглашения, — ответил Сахиби. — Ничего страшного, просто небольшое… изменение. Для нового мира потребуются новые тела, Люциус. И ваше начало трансформироваться раньше других. Считайте это привилегией.

Он надел свои тёмные очки и направился к двери.

— Я свяжусь с вами в ближайшее время с первыми инструкциями. А пока — Министерство не должно узнать о некоторых моих инициативах в Хогвартсе. Думаю, ваше влияние поможет… отвлечь внимание ключевых фигур.

Уже у порога Сахиби остановился и обернулся.

— И, Люциус… это останется между нами. Даже Нарцисса не должна знать о нашем разговоре. Пока.

Малфой молча кивнул, всё ещё рассматривая своё слегка изменившееся тело.

Сахиби вышел из кабинета и бесшумно направился к выходу из поместья. Его губы тронула лёгкая улыбка — ещё одна фигура заняла своё место на игровой доске. Люциус Малфой со своими связями в Министерстве, богатством и влиянием станет ценным активом в предстоящей трансформации мира.

А если нет… что ж, Малик никогда не испытывал недостатка в энергии для своих ритуалов. И душа надменного аристократа будет не худшим источником.

* * *

В тайной комнате глубоко под Хогвартсом Сахиби Алов склонился над картой Великобритании, испещренной светящимися отметками. Каждая метка соответствовала возможному местонахождению крестража Волан-де-Морта. Рядом с ифритом стояла его марионетка, выглядевшая как Том Реддл в расцвете сил, с пульсирующими сине-фиолетовыми глазами.

— Чувствуешь что-нибудь? — спросил Сахиби, указывая на карту.

Марионеточный Волан-де-Морт медленно протянул руку над картой, его пальцы подрагивали, словно настраиваясь на невидимые частоты.

— Здесь, — сказал он, указывая на Лондон. — И здесь, — его палец переместился к точке, обозначавшей поместье Малфоев. — Части меня… зовут.

* * *

Очередным крестражем, который они решили добыть, оказался дневник, доверенный Люциусу Малфою. Благодаря уже установленному контролю над аристократом, извлечение артефакта не составило труда.

— Вот он, — сказал бледный Люциус, протягивая Сахиби потрепанную книжку в черной обложке. — Тёмный Лорд говорил, что это… особенный предмет. Очень могущественный.

Сахиби небрежно взял дневник, чувствуя, как тёмная энергия вибрирует под его пальцами.

— Ты поступил правильно, Люциус, — произнес он, пока марионеточный Волан-де-Морт, скрытый в тенях, жадно наблюдал за происходящим. — Твоя преданность будет вознаграждена в новом мире.

Когда они остались одни, Сахиби протянул дневник своему созданию.

— Теперь извлеки его сущность, как я тебя учил.

Марионеточный Волан-де-Морт положил руки на дневник, закрыл глаза и начал тихо произносить заклинание на языке Инферно. Страницы дневника затрепетали, и из него начала сочиться тёмная субстанция, словно чернила, но живые и пульсирующие. Эта тьма устремилась к рукам марионетки, впитываясь в его искусственную кожу, становясь частью его существа.

С каждым поглощенным фрагментом души марионеточный Волан-де-Морт становился всё более материальным, более… настоящим. Но Сахиби предусмотрительно встроил в процесс поглощения механизм подчинения — каждая новая частица души, входя в искусственное тело, автоматически подчинялась кристаллу контроля, встроенному в его сердце.

* * *

Для извлечения крестража из Нагайны потребовалась особая тактика. Змея была не просто вместилищем частицы души — она была живым существом с собственной волей и инстинктами.

Они выследили её в лесах Албании куда вновь пришлось аппарировать, там она скрывалась после падения своего хозяина.

— Она чувствует меня, — прошептал марионеточный Волан-де-Морт, когда они наконец обнаружили огромную змею, свернувшуюся под корнями древнего дерева. — Она знает, что я… почти он.

— Говори с ней, — приказал Сахиби. — Убеди её добровольно отдать то, что хранит.

Марионеточный Волан-де-Морт выступил вперед и начал говорить на парселтанге. Нагини подняла голову, её желтые глаза внимательно изучали странную фигуру, выглядевшую как её хозяин, но излучавшую иную ауру.

После долгого "разговора" змея медленно подползла к марионетке и обвилась вокруг его ног, словно признавая в нём часть своего настоящего хозяина.

— Она согласна, — сказал марионеточный Волан-де-Морт.

Сахиби начал ритуал, создавая вокруг них круг синего пламени. В центре круга марионетка и змея слились в странном объятии, и тёмная энергия начала перетекать из тела Нагини в искусственное тело Тома Реддла.

Когда всё закончилось, она осталась жива, но уменьшилась в размерах и потеряла свой неестественный блеск. Теперь это была просто крупная змея, необычная, но не сверхъестественная.

— Она просит остаться с нами, — сказал марионеточный Волан-де-Морт, гладя змею по голове.

— Пусть будет так, — кивнул Сахиби. — Она может оказаться полезной.

* * *

Самым сложным оказалось извлечение крестража из Гарри Поттера. Мальчик носил в себе частицу души Тёмного Лорда, не подозревая об этом. И Сахиби не мог просто забрать её силой, не повредив самому Гарри — ценному ресурсу для его