– Шарлотта (Зоннинфельд?)

– Жаклин Зоннинфельд

– Кен Стоун

– Грейс (Стоун?)

– Сет (Стоун?)

– Мэтти??

– Джейн Рибблздейл (Ньюсам?)

– Сьюзи/Сьюзан Ньюсам

– Мама и папа».

Она принялась набирать в окошечке запрос. Ничего стоящего не выпало ни по Эмили Элизабет, ни по Шарлотте (хотя, не зная точно ее фамилии, Мелоди особо ничего и не ожидала). Зато по Жаклин Зоннинфельд вывалилось сразу несколько страниц.

Бегло прочитав результаты поиска, Мелоди узнала, что родилась Жаклин в 1950 году в Рочестере, что в 1994-м ее номинировали на «Оскар» за лучшую работу гримера в фильме «Битломания», и что она живет в Беверли-Хиллз со своим мужем, киномонтажером по имени Тони Пэрри, и их двумя детьми подросткового возраста. Ни малейшего упоминания там о прежних мужьях или о старших детях Мелоди не повстречала, и все же на фотографии, сопровождавшей многие интернетные статьи и представлявшей крашеную блондинку в дизайнерских очках с немного жесткой линией губ и очень густой тушью, была именно та женщина – Мелоди абсолютно была в этом уверена, – с которой ей доводилось жить в том узеньком здании в Фицровии.

Мелоди записала телефон и адрес агента Жаклин Зоннинфельд и принялась искать информацию по Кену Стоуну. Это оказалось куда сложнее, поскольку, если Жаклин Зоннинфельд была всего одна, то Кенов Стоунов отыскались многие десятки. Мелоди совершенно не представляла, как среди этой массы выпавших результатов отыскать именно того Кена Стоуна, что был ей нужен, а потому попыталась найти Грейс Стоун. На сей раз вывалилась довольно интересная подборка результатов – включая барбекю и пододеяльники, – но вот один из них зацепил внимание Мелоди. Инструктор по йоге в Фолкстоне. И место, и род занятий были самыми что ни на есть подходящими. Мелоди записала прилагавшийся там номер мобильного телефона и наконец перевела дух.

Теперь она собиралась искать информацию по своей матери.

Как она и подозревала, в мире оказалась лишь одна известная Джейн Рибблздейл, и эта Джейн Рибблздейл совершила лишь один, достойный всеобщего внимания поступок – выкрала у другой женщины младенца. Мелоди нашла пару упоминаний о ней в прессе, но ничего сообщавшего, что именно стало с Джейн после того, как она двадцать лет назад была приговорена к заключению. А потому Мелоди нашла название тюрьмы, где та содержалась до суда, и записала номер ее телефона.

О Сьюзи или Сьюзан Ньюсам не нашлось вообще никаких упоминаний, и Мелоди хотела было уже убрать блокнот обратно в сумочку и уйти, как вдруг спохватилась, что в ее списке остался еще один человек, которого она не поискала. Она набрала в поисковике имя Сета Стоуна – и, к ее изумлению, «Гугл» выдал свыше тридцати тысяч результатов. Сет Стоун, оказывается, был страшно знаменит! Как выяснилось, он был солистом группы The Mercury. Мелоди доводилось слышать эту группу, и ей даже знакомо было имя Сета Стоуна – просто раньше оно существовало для нее совсем в другом контексте. На одном из фанатских сайтов она быстро, для пущей уверенности, проглядела его биографию – и вот пожалуйста: Сет Стоун родился в 1977 году в Бродстерсе, графство Кент.

Мелоди стала проглядывать другие результаты поиска, ища где-нибудь номер контактного телефона или какой-то адрес. Она отыскала координаты его записывающей компании и продюсерской фирмы, и на этом, когда она решила выяснить побольше биографических подробностей о Сете, экран погас. Ее час истек.

Когда Мелоди вернулась через полчаса домой, Эда в квартире не оказалось. Был мрачный, серый летний вечер, со сгущающимися у горизонта ливневыми тучами и пронизывающим сырым ветром, гоняющим по земле мусор. Но все же было еще достаточно тепло, чтобы посидеть на свежем воздухе, и Мелоди вытащила из кухни стул к пожарной лестнице и открыла баночку «Спрайта». Пристроив на коленях блокнот, Мелоди зубами стянула с ручки колпачок. Она хотела написать Сету Стоуну письмо. Сет Стоун был, по ее мнению, наилучшим началом для поисков. Он определенно должен был знать, где его отец, где мать, где старший брат – а как только Мелоди найдет Кена, все остальное сразу встанет на свои места.

«Дорогой Сет, – начала она. – Ты наверняка меня не помнишь, поскольку, когда я в последний раз тебя видела, ты был еще совсем дитя. Но…»

Тут Мелоди остановилась и с досадой фыркнула, не решив еще, что сказать дальше. Казалось бы, что может быть проще – всего лишь спросить: что произошло с моей семьей? Что случилось с моими друзьями? Что случилось со мной? Но ей никак не удавалось подобрать нужные слова, и чем дольше Мелоди смотрела на лежавший перед ней черновик послания, тем меньше видела возможных вариантов продолжения.

Вскоре, опустив блокнот на пол, она стала просто наблюдать за тем, что происходит внизу, под ее ногами, во дворе. Два маленьких эфиопских мальчонки гоняли там футбольный мяч. Невдалеке, положив руки на трость, сидела в карамельно-полосатом шезлонге старушенция по имени Вайолетт. На солнечном пятачке один из соседей, низкорослый дядечка по прозвищу Фитюлька с неторопливой размеренностью аутиста полировал свои ботинки. Малышка-камбоджийка в коляске сосала большущую розовую пустышку, что-то разглядывая невдалеке, пока ее мамаша трещала с подружкой у дверей дома.

Некому было помахать рукой, некого окликнуть и не с кем поздороваться.

Мелоди прожила здесь больше половины жизни, и тем не менее не завела никаких привязанностей и вообще имела минимум местных знакомств. Кто-то вселялся, кто-то уезжал. Но даже те, кто задерживался здесь надолго, все равно каким-то образом оказывались от нее в стороне. Одиноких мужчин Мелоди избегала, опасаясь, что они неправильно истолкуют их общение. Семейных пар она избегала, потому что те могли бы отнестись к ней с презрением. Пожилых людей избегала, боясь, что те станут злоупотреблять их знакомством, а иностранцев да иммигрантов избегала потому, что не способна была говорить с ними на одном языке. Долгие годы она держалась чрезмерно обособленно, и только теперь, неожиданно вскрыв целые толщи собственной истории, Мелоди стала задаваться вопросом: а как вообще она допустила то, что так отъединилась от всего мира? И тогда она поняла: она старалась держать дистанцию, потому что, чем ближе люди сходятся, тем больше задают друг другу вопросов; а чем больше вопросов ей станут задавать, тем более неполноценной она будет выглядеть в их глазах. Теперь же, хотя ее ответы были еще не вполне оформившимися и незрелыми – но все же они у нее наконец имелись. Теперь, подумала она, ее личность обрела какую-то зримую определенность.

Наконец Мелоди вернулась к блокноту и стала писать дальше.

На следующий день Мелоди совершила два очень важных дела: во‐первых, она оставила сообщение со своими координатами в Лос-Анджелесском агентстве, представлявшем Жаклин Зоннинфельд. «Меня зовут Мелоди Рибблздейл, – написала она. – Я уверена, что Жаклин меня помнит. Когда-то давно она приходилась мне мачехой». А спустя полчаса Мелоди опустила письмо к Сету Стоуну в почтовый ящик на Энделл-стрит, скрестив пальцы на удачу.