— Поэтому ты предложил ей аборт? — дрожащим голосом задала я вопрос, который мучил меня все время.

— Я?! Никогда! Слышишь? Ни при каких обстоятельствах я не откажусь от своего ребенка!

Вот и конец нашим отношениям. Внутри меня словно погас свет. Шатаясь, я встала на ослабшие ноги, но Ян быстро встал и посадил меня снова на диван. Сам нервно стал ходить взад-вперед, торопливо объясняя.

— Алла не в себе… Она сначала радуется беременности, заказывает дизайн детской, скупает контейнерами детскую одежду, потом проваливается в апатию и раздает одежду в приюты и дома малюток… Я не понимаю… Врач говорит, что с ней все нормально, беременность протекает хорошо. Но я же вижу, что Алла не в себе! Это она записалась на аборт. Ни с того, ни с сего! Я даже не поднимал вопрос о разводе с момента, как она сказала о беременности.

— Но ты обещал, — пробормотала я, ловя каждое его сбивчивое слово.

— Обещал…

Ян остановился.

— Но сейчас она неадекватна. И я приставил к ней Кирилла. Мы круглосуточно дежурим около нее, чтобы она не навредила себе или ребенку…

— А она может?

Я ужаснулась. Теперь меня затопила жалость к Яну. Стала понятна и его усталость и агрессия. А ведь ему самому нельзя испытывать стресс. У него уже был приступ, и врач предупреждал насчет перегрузок!

— Уже пыталась… Как стал заметен живот, она стала искать способы спровоцировать выкидыш, — голос Яна внезапно потерял все эмоциональные краски и стал безжизненным. — Двигала мебель, залезала в горячую ванну. Ева, ты не представляешь в какой ад превратилась моя жизнь…

Он поднял на меня свои красивые и такие прошитые болью глаза, что я вскочила с дивана и обняла его, тесно прижимаясь к груди.

Нет, я не знала, что он переживал, но я видела, как это мучает его, как вытягивает все соки и ставит под угрозу его собственное здоровье.

— А потом она стащила нож и пыталась порезать вены. Вот тогда я понял, что она не в себе. Ведь какое-то время еще надеялся, что она таким образом пытается освободить меня от обязательств перед ней и ребенком и отпустить. Но нет… Она ненавидит все изменения, которые происходят с ее телом из-за беременности… Она ненавидит нашего еще нерожденного малыша!

Я сжалась от боли, которая звучала в его надтреснутом голосе. Ян говорил, и каждое слово вонзал в себя как кинжал. Убивал себя, казнил.

— Разве так может быть, Ева? Разве мать может не любить своего ребенка?!

Я плакала и мотала головой, не в состоянии найти утешение для него. Его горе откликалось в моей душе. Но меня ненавидел отец. Что было бы со мной, если бы мать не устояла, не защитила? Была бы я?

Не знаю сколько длилось наше безумие, но когда я смогла более-менее связно говорить я спросила:

— Ян, а может ее нужно показать другому врачу?

Ну кто в своем уме не хотел бы ребенка от Яна Заславского? Даже без его приставки “мастер-шеф”, даже без его регалий и богатства? Господи, да если бы Ян просто согласился подарить мне ребенка без всяких обязательств со своей стороны, я как дура кричала бы “Да”! Потому что быть мамой его малыша сделало бы меня счастливой для конца моей жизни.

— Я возил ее туда, — глухо ответил Ян.

— И что? Ну не молчи! Говори же! Они ей помогут?

По теням, заслонившим лицо Яна, я поняла, что новости снова будут нехорошими:

— Они сказали, что в ее состоянии будет лучше прервать беременность…

Господи… Ну за что ему все это?

— Они? — переспросила я.

— Я возил Аллу к нескольким специалистам. Они все подтвердили, что ее состояние и лечение несовместимы с беременностью, спровоцировавшей помешательство.

Все это время я стояла, цепляясь за Яна, но теперь отпустила и немного отклонилась, чтобы видеть его лицо:

— И… что ты решил?

Ян нежно коснулся моего лица, очерчивая пальцем по контуру, гладя щеки, веки, обводя нос, подбородок, словно зарисовывал на память, запоминал. И он пугал меня этим. Как будто готовился попрощаться.

Миленький! Ну неужели ты думаешь, что я тебя оставлю в такой ситуации? Брошу, когда тебе нужны все силы, чтобы выжить выбраться и окрепнуть?

Я снова прижалась к нему и крепче стиснула руки за спиной Яна.

Все равно, что он решил. Я не уйду. И не отпущу. Он мой и навсегда останется моим!

— Булочка, — тон его мне тоже не понравился… — Я не могу просить тебя подождать, пока в моей жизни решатся все проблемы. Я не знаю, когда смогу их решить. Не знаю, в каком состоянии будет Алла, и смогу ли я ее после всего этого оставить.

Сердце сжалось и по щекам побежали безмолвные слезы. Я просто не могла их остановить. Они капали и капали, сколько бы я не моргала.

А говорить я не могла… Горло сдавило, губы сжались, удерживая рыдания. Я только сильнее цеплялась за его рубашку, не боясь порвать ее в клочья, лишь бы не отпустить, не потерять…

— Но я обещал помочь. Проси все, что хочешь.

Я снова замотала головой.

— Ничего… Ничего не хочу…

Ян обнимал меня, целовал то в макушку, то в виски, но не пытался дотронуться до губ. Как будто табу между нами уже пролегло, как будто стены, разделяющие нас, уже возведены.

— Я не могу тебя оставить, — захлебываясь словами шептала я, — ты не справишься один. Тебе нужна я… Я тебе помогу. Ты мне помог и я тебя не брошу… Не прогоняй…

Ян застыл. Вроде он слышал, что я там пыталась сказать, а может быть не понял мое предложение?

Я взяла себя в руки, подняла на него взгляд и как можно тверже произнесла:

— Я останусь с тобой столько, сколько будет нужно. — Но тут вдруг подумала, вдруг Ян ищет причину, чтобы разорвать нашу связь? — Если… Если я тебе нужна…

— Что ты такое говоришь? Мне нужна только ты! Никогда в этом не сомневайся. Никогда!

И Ян сорвался со всех цепей, что держали его от съедающего желания. Он верил, что я шла на жертву ради него, но это не так… Я не представляла своей жизни без него, и это была не жертва. Я любила! И ради любимого я могла сделать намного больше.

У Яна не осталось внутренних сил, чтобы пережить свалившиеся трудности в одиночку. Я не представляла, что крутится в голове у Яна, но знала, что противоречивые мысли про жену и неродившегося ребенка могут свести с ума и здравомыслящего человека. А я не хотела, чтобы мой любимый сходил с ума.

Из-за меня — пусть. Но не из-за Аллы.

Я отдалась ему полностью, раскрылась. Приняла и разделила его боль и напряжение. И нет, это не было жертвой или мукой, это было счастьем, зачем-то откладываемым, зачем-то прячущимся за принципы и правила… Но кто сказал, что по правилам любовь сильнее?

Сейчас я нужна Яну. Чтобы выстоять, чтобы черпать сил для дальнейшей борьбы. Чтобы отстоять жизнь жены и своему малышу.