резкий запах машинного масла. – Это только первые вестники. Скоро из-под земли сюда хлынут потоки людей в железных костюмах с оружием.

– И. и что же нам делать?

– Используйте ариилов. Насколько я знаю, у совета есть мощные ретрансляторы, которые могут управлять ими. А так же есть наездники на итолоках. Пошли в подземелья людей. Выставляйте кордоны.

– Я могу их возглавить. – сказал Рийто.

– Но ты же воздух возглавляешь!

– Но с низу нужна твердая рука!

– Хорошо, я пойду! – сказала я. Двое мужчин посмотрели на меня и в один голос воскликнули:

– Это исключено!

– Я хорошо знаю тоннели. Я знакома с повстанцами. Они охотнее будут слушаться меня. Я буду их уговаривать.

– Хорошо. Если у нас есть только мы четверо… Пири никак не вытащить, он отвечает за всю связь. Я в городе временный Отец. Рийто у нас эскадрильей командует. Иди. Только, мы тебя должны снарядить. Думаю, у нас есть 33–34 смены, пока они дойдут до наших границ под землей. Они начнут воздушную атаку не раньше, чем их войска из-под земли выйдут в наш город. Колоний, относящихся к восточному городу больше, значит, твой путь будет длиннее их. Старайся нигде не задерживаться. Удачи тебе, Дэвона-освободительница».

Глава 32. Снова подземелья

«Я снова спускалась под землю на платформе-лифте. Вот еще совсем недавно копалась в библиотеке в попытках отыскать хоть что-нибудь о том, как надо правильно разговаривать с народом, чтобы они делали то, о чем ты их просишь. И уже тут. Теперь, когда голоса Дэвоны и других теней исчезли, как и было сказано в ее пророчестве, «после разрушения храма в рокоте горы», мои, вдруг ни с того ни с сего, появившиеся способности значительно ослабли.

Наконец, подземный храм. Я решила, что тащить в одиночку тяжелый ящик припасов будет тяжело, а потому оставила его у входа.

Двери распахнулись. Подземный город предстал передо мной нагим. Опустевшим, осиротевшим птенцом. Его перья мусором и сломанными камнями валялись вдоль неуклюжих улиц. Он конечно и до этого был пустынным. Но теперь особенно. Запах трухи и плесени, казалось, врывался в ноздри. Вероятно, за ненадобностью, вентиляция была отключена. В полутьме улиц было сложно понять, был ли он таким раньше, или это мне теперь он кажется столь неуютным.

Я шла вдоль по знакомому пути. Не удержалась, и зашла в свой домик. Здесь все было как прежде. Аккуратно сложенные припасы из червей. Заправленная постель из странной материи. Трудно было погружаться в эту атмосферу. Я легла на кровать…Появилось нелепое, почти предательское желание спрятаться здесь. В этом месте можно жить. Никто не найдет меня в заброшенном городе. Просто не станут искать. Изгой общества должен жить в изоляции. Здесь как никогда я чувствовала себя изгоем. И почти упивалась этим. Было что-то приятное в том, чтобы терзать себя чувством неполноценности, возникающим в ответ на отвращение окружающих к тебе.

Я старалась лежать, не двигаясь, будто бы сплю. Но в спине хлестал адреналин. Надо было идти. Я встала, поправила за собой кровать. Покинула жилище. Дома шли мимо меня, а я их рассматривала как в первый раз.

Наконец своды. Здесь у юго-западного вода стоял гарнизон. Возле поста виднелась засохшая кровь, которая, видимо, стекала с верхней площадки по колонне вниз. Растерянные паррисы сидели, свесив ноги, наверху. Я поднялась к ним наверх. Здесь не было знакомых лиц.

– Что тебе надо?

– Вам не поступало никаких сообщений по поводу моего прибытия?

– А, ты эта, чужачка?

И снова чужачка. Да…это мне нравилось.

– Да, это я. И вы здесь все издохните через меньше чем через пол суток.

– Это почему же?

– Потому что с запада на нас движутся войска.

– Да пошла ты! Мы не станем воевать. Да, ребята?

В ответ было лишь молчание. Я не обижалась. Эти существа привыкли нести службу. Но сейчас они были дезориентированы. Мне было больно за них.

– Как хотите. Вы можете идти. Я как уполномоченная Отцом-правителем отпускаю вас. Дайте мне Итолока, и уходите пока не поздно.

Ответом был смех в лицо. Я спустилась вниз. Вернулась бегом к мраморному дворцу. Достала железные доспехи, которые лежали в ящике, и надела один комплект. Эти доспехи, подобранные подчиненными Экатолона на улицах, были сконструированы явно для человеческой расы. Были они удивительно легкими, негромоздкими. И пришлись мне в пору. Железяки сделали меня намного сильнее. Я с легкостью подхватила ящик с остальными комплектами и двинулась к юго-западной сторожевой башне.

При виде моего костюма охранники переполошились. Но увидев мое незакрытое доспехами лицо, потеряли дар речи, просто уставившись в мою сторону.

Я наставила снизу на них пушки, и паррисы подскочили.

«Ну, ребятки кто хочет этим проиграться?». Я чувствовала, как мой хвастливый детский голос нелепо звучит. Фальшивая попытка прикинуться своей – не более. Но выдры как один стали спускаться вниз. Подходили, трогали, даже обнюхивали доспехи. Сейчас они напоминали зверьков как никогда. Мне было странно это осознавать, но я давно не воспринимала паррисов как животных. Сейчас же я отчетливо понимала, что они – удивительный биологический вид. Как если бы наши звери, которые бегали рядом с домом вдруг поднялись на задние лапы и принялись тараторить на вполне осмысленном языке. Но и мой вид был не менее удивительным для них. Здесь я видела только маленьких зверьков, отдаленно напоминавших мое строение. Это казалось очень странным…ведь при схожих биоклиматических условиях вполне логично было ожидать и сходного развития видов. Но, безусловно, трудно было отследить все факторы эволюции, которая, вполне очевидно, имела место в обоих мирах. Факт существования состоял в том, что то, что именуется Душой, присутствовало и в нашем и в их виде. Что меня лично наталкивало на мысль об общем источнике происхождения души, вне зависимости от мира.

Все эти схоластические рассуждения протекали в моей голове, в то время как паррисы надевали доспехи. Я глядела в открытый тоннель. Там, через десяток километров, стоял следующий пост. Нам предстояло дойти до него. Я знала, что с ними нам предстоит не менее легкая беседа. Только им мы сможем предложить лишь пару комплектов доспехов. Но я не безосновательно предполагала, что подземных паррисов Вварайя не станет ангажировать, так как считает их лишь рабами. Поэтому мне предстояло организовать сопротивление.

Ребята пошли за мной. Теперь они пойдут за мной до конца. Им, как детям, нравились эти новые костюмы. Слово «ребята»…за этим простым выражением стояло сладкое осознание того, что я не одна. Какое-то пьянящее, новое чувство толпы придавало силы. Я больше не