Мы видим, что Макарий снова и снова напоминает, что молитва должна производиться с истинным смирением, без которого она становится пустой и тщетной или ведет к высокомерию и, следовательно, к обратному результату. Молиться надо умно, вовремя и с величайшим смирением, только тогда она принесет ожидаемые и желаемые плоды. Молитва — обоюдосторонний меч, как замечает Макарий, и если она возносится к Богу в соответствии с Его милосердием и с величайшим смирением молящегося, то она становится одним из самых действенных средств к спасению. В противном случае этот меч оборачивается против молящегося, и об этом Макарий призывает всегда помнить.

Он специально напоминает также о том, что «без внутренно-нравственного исправления молитва одна не принесет пользы; да святой Макарий Египетский… называет таковую молитву не молитвою, но маскою молитвы»[366]. Такая молитва не только не полезна, но даже вредна.

Из нашего весьма краткого рассмотрения фундаментальных проблем христианского православного вероучения видно, что глубина и утонченность мысли Макария, необычайная образность и одновременная простота и доходчивость его языка во многом определяются его неустанным изучением творений Святых Отцов. Он и своих учеников и последователей призывает к постоянному чтению великой святоотеческой литературы, которая позволяет проникать в глубины религиозного миросозерцания и православного вероучения, а также понимать сложные и противоречивые процессы, происходящие в обществе и во всех сферах его духовной жизни и культуры: «Чтение отеческих книг очень нужно и полезно к познанию воли Божией, ибо отцы, читая Слово Божие, в Святом Писании нам преданное, исполнили оное и прошли деятельною жизнию, оставя нам пример в своих учениях. Не читая оных, не знаете образа жизни и борьбы, и думая, что, читая сам Слово Божие, могу оное исполнять, и не смиряетесь; а читая, познаёте путь, тщитесь к исполнению, но, не достигая мер их, познаёте свою немощь и смиряетесь, и получаете милость Божию, которая особенно на смиренных простирается»[367]. Вот почему многие идеи Макария были восприняты его учениками и последователями и прежде всего такими, как старцы Амвросий и Варсонофий, и развивались ими дальше.

Чтение святоотеческой и духовной литературы, по замечанию Макария, вообще полезно во многих отношениях. Прежде всего эта литература составляет истинное просвещение: молодому человеку «довольно образования: быть хорошим христианином, добрым человеком, почтительным сыном, помнить храм Божий, молиться Богу, чтить служителей Церкви Божией, пастырей, слушать их учения, трудиться для пользы ближних и своей, никого не обижать, хранить трезвость, целомудрие и все оное исполнять со смирением»[368]. Такой человек есть человек высочайшей нравственности и духовности, и чем бы он ни занимался в жизни, какой бы ни владел профессией, он всегда будет стремиться делать добро, а не зло, будет прежде заботиться о других, чем о самом себе, никогда не будет совершать антиобщественных поступков, ибо всегда и везде его целью будет неукоснительное исполнение божественных заповедей. Такой человек есть и будет истинным гражданином своего отечества. Макарий убежден в том, что одного светского просвещения, без евангельской веры и смирения совершенно недостаточно. Подобный человек способен лишь на чисто техническое исполнительство, а не на осознанное творение добра, поиск истины и воплощение красоты.

Вот почему Макарий так возмущается поведением некоторых молодых людей, которые, по существу, из-за полного незнания духовной литературы, творений святых отцов, с легкостью критикуют российскую действительность, опираясь при этом на поверхностную, часто лживую и глумливую западноевропейскую литературу, которая была своеобразной апологетикой западного либерализма и свободомыслия: «Сердце болезнует, что ныне так много восстают на мать нашу Церковь чада, возрожденные ею Святым Крещением и воспитанные млеком православного учения, оставившие оное и заразившиеся духом западного вольномыслия. Журнальная гласность с вольномыслием разливаются, как зараза, в члены почти всех сословий; а особенно юное поколение, образованное, быстро стремится путем цивилизации и прогресса, и само не знает куда и к какой цели. Да не попустит Господь восторжествовать тьме над светом»[369].

Столь критическое отношение Макария к западноевропейскому просвещению в настоящее время приобретает еще большую актуальность в связи с тем, что наши горе-псевдонеолибералы не только не изучают всерьез произведений отечественной духовной литературы, но и считают ее совершенно бесполезной, и в то же время непомерно восхваляют все, что есть, делается на Западе, нанося тем самым колоссальный вред России во всех сферах ее жизнедеятельности. Вот почему призывы Макария к глубокому изучению и трепетному отношению к творениям Святых Отцов и вообще ко всей отечественной духовной литературе имеет исключительно важное значение именно для духовного возрождения России.

Так, в одном из писем, искренне радуясь возвращению одного из своих духовных чад из путешествия по Западной Европе, старец Макарий дает весьма глубокую оценку того, что происходило в то время на Западе: «Из письма твоего вижу, какие происходят на Западе волнения в религиозном и политическом положении. Что касается до папской светской власти, так оная неправильно присвоена; давно пора ему оставить оную: а теперь это к тому и идет. Но равнодушие к вере многих, а других неверие сильно разливается, и зараза эта не только в высших слоях народа, но в средних, даже и в низших. Юное поколение жадно хватается за рационализм философский Канта и Гегеля, и это все проникает и в наше любезное православное отечество: чего же ожидать?

Вера соединяла и скрепляла все сословия союзом любви и повиновением воле Божией, чрез исполнение заповедей Его и учение Православной Церкви, приближением сколько возможно к Богу, имея надежду на будущую вечную жизнь; а без сей надежды и утешения, при переворотах и приключениях в жизни, где найти можно укрепление и утешение?

Нынешние цивилизаторы и прогрессисты думают умом своим и усилием достигнуть чего-нибудь, для благоденствия народа лучшего; но ошибаются! Так, как без корабля нельзя переплыть моря и достигнуть пристанища благоотишного, так нельзя без веры и повиновения учению Православной Церкви достигнуть пристанища здешнего благоустройства и спасения душевного»[370].

Как видно из этого высказывания старца Макария, неверие довольно широко распространилось по Европе, ему в немалой степени способствовали рационалистические философские концепции, в частности философия Канта и философия Гегеля, и хотя сами Кант и Гегель были глубоко верующими людьми, их вера была протестантской, пронизанной рационализмом. Неслучайно Кант написал одно из своих знаменитых сочинений «Религия в пределах только разума», где религия и вера ограничивались пределами разума, а Гегель создал фундаментальный труд «Философия религии», в которой он хотя и пытался доказать и показать, что главным предметом религии и философии является