Когда они закрыли за собой двери кабинок, мы переглянулись. Селия выключила кран и вытерла руки. Я думала, что она тотчас же уйдет обратно в зал, но она осталась.

Спустя мгновение женщины вышли из туалета. Мы снова были одни. Издалека мы услышали, что антракт закончился и началась вторая часть церемонии.

Я схватила Селию, прижала к двери и впилась в ее губы страстным поцелуем. Мне было мало. Я не могла насытиться ею.

Не думая о возможной опасности, я задрала подол ее платья, и провела ладонью вверх по бедру. Я ласкала ее так, как она любит, так, как только я умела ее ласкать.

Она тихо застонала и прикрыла рот ладонью. Я поцеловала ее в шею. И наши тела содрогались от удовольствия.

Нас могли застать в любой момент. Если бы кому-то из женщин понадобилось в те семь минут пройти в дамскую комнату, мы могли бы потерять все, что заработали нелегким трудом за долгие годы.

Вот так мы с Селией простили друг друга.

И так мы поняли, что не можем жить друг без друга.

Именно тогда нам стало ясно, что мы готовы рисковать. Готовы на все, лишь бы быть вместе.

37

На свадьбе Селия выглядела совершенно подавленной. Она с трудом контролировала свою ревность, хоть и понимала, что все происходящее лишь постановка. Черт возьми, ее собственный муж стоял рядом с Гарри во время помолвки. И все мы прекрасно понимали, кто мы и что делаем.

Эти двое мужчин спали друг с другом. И были женаты на женщинах, которые тоже спали друг с другом.

И говоря «да» перед алтарем, я думала так: «Вот теперь-то все начинается. Мы заживем реальной жизнью, своей жизнью. У нас наконец-то будет настоящая семья».

Гарри и Джон любили друг друга. Мы с Селией были на седьмом небе от счастья.

Вернувшись из Италии, я продала свой особняк на Беверли-Хиллз. Гарри продал свой. Мы переехали на Манхэттен, в Верхний Ист-Сайд, на соседнюю улицу от Селии и Джона.

Перед переездом я попросила Гарри проверить, жив ли еще мой отец. Я не была уверена, что смогу жить в одном с ним городе, мне было тошно от мысли, что мы можем случайно встретиться.

Но помощник Гарри разузнал, что мой отец скончался в 1959 году от сердечного приступа. То немногое, чем он владел, досталось государству, поскольку никто не предъявил права на его имущество.

Когда я узнала о его смерти, то сначала подумала: «Так вот почему он никогда не пытался вытянуть из меня деньги». А потом решила: очень грустно, что это все, что он когда-либо хотел.

Не думая больше об этом, я подписала бумаги на апартаменты и отпраздновала покупку с Гарри. Теперь я могла делать все, что хочу. Значит, я могла переезжать куда угодно.

А больше всего я хотела жить в Верхнем Ист-Сайде на Манхэттене. Я также уговорила Луизу переехать вместе с нами.

Возможно, до апартаментов приходилось далековато идти пешком, но зато я была в миллионе миль от Адской кухни. Я была знаменита на весь мир, молода, влюблена и так богата, что порой меня тошнило от всего этого.

Спустя месяц после переезда мы с Селией направились в Адскую кухню на такси и прогулялись по району пешком. Он очень изменился. Я провела Селию к тротуару у моего старого дома и указала ей на окно, бывшее когда-то моим.

– Вон там, на пятом этаже.

Селия посмотрела мне в глаза, в ее взгляде было столько сочувствия и понимания того, через что мне пришлось пройти. А потом она спокойно и уверенно взяла меня за руку.

Сначала я одернула ее, так как думала, что нам не стоит делать так на людях, ведь неизвестно, как они на это отреагируют. Но люди просто проходили мимо, и им не было никакого дела до двух знаменитых женщин, держащихся за руки на тротуаре.

Ночи мы с Селией проводили вместе в нашей квартире. А Гарри ночевал с Джоном у них дома. Мы ужинали в ресторанах как две гетеросексуальные парочки, хотя среди нас не было ни одного гетеросексуала.

Таблоиды называли нас «главными любителями двойных свиданий в Америке». Я даже слышала, что нас считали свингерами, что в то время не считалось каким-то безумием. Интересно, не правда ли? Люди не видели ничего страшного в том, что кто-то обменивается супругами, но они устроили бы большой скандал, узнав, что моногамные – квиры[24].

Я никогда не забуду утро после одного из Стоунволлских бунтов[25]. Гарри следил за новостями, не отрывая глаз. Джон в волнении сидел на телефоне, созваниваясь со своими друзьями, жившими в центре города.

Селия ходила туда-сюда по комнате, не находя места от волнения. Она думала, что после той ночи все изменится. Она верила в это, потому что геи и лесбиянки впервые публично и с гордостью заявили о своей ориентации, и она полагала, что после такого открытого выступления на них будут смотреть иначе.

Я помню, как сидела на крыше и думала, что Селия, Гарри, Джон и я неодиноки. Наверно, глупо, но я всегда настолько была зациклена только на себе, что никогда и не думала о других таких же, как я.