– Хорошо. Давай так и сделаем.

К нам приближалась еще одна машина, и Гарри снова притянул меня к себе. На этот раз он поцеловал меня чувственно и медленно. Когда из машины выскочил парень с камерой, Гарри притворился, что не заметил его и потянулся рукой к декольте.

Скандальный снимок был опубликован на следующей неделе. На нем были мы с Гарри – в весьма неприглядном виде, с всклокоченными волосами и виноватыми лицами. Рука Гарри лежала на моей груди.

Вслед за этим в заголовках замелькала новость о том, что Джой Нейтан беременна.

Казалось, что вся страна обсуждает только нас четверых.

Бессовестных, развратных, грешных изменников.

«Закат в Каролине» установил кассовый рекорд. И чтобы отметить наш развод, мы с Рексом выпили мартини.

– За наш успешный союз, – торжественно произнес Рекс, и мы чокнулись бокалами.

35

Я возвращаюсь домой около трех ночи. Эвелин выпила четыре чашки кофе и разговорилась.

Я могла бы уйти в любой момент, но тогда мне почему-то не хотелось возвращаться в свой привычный мир. Постоянно прокручивая в голове истории из жизни Эвелин, я как будто бы сбегаю из собственной реальности.

Да и вообще, не я устанавливала правила. Я уже одержала одну победу. Остальное – за ней.

Так что, добравшись домой, я залезаю в постель и волевым усилием погружаю себя в быстрый сон. Последняя мысль: теперь у меня есть отличное оправдание, почему я все еще не ответила на сообщение Дэвида.

Просыпаюсь от телефонного звонка и сразу смотрю на часы. Почти девять. Сегодня суббота, и я рассчитывала хорошенько выспаться.

На экране улыбающееся мамино лицо. У нее там еще нет и шести.

– Мам? Все в порядке?

– Да, конечно, – отвечает она так, будто сейчас уже полдень. Просто хотела застать тебя дома и поздороваться, пока ты не ушла по делам.

– У тебя еще и шести нет, и вообще сегодня выходной. Я планирую выспаться и расшифровать несколько часов интервью с Эвелин.

– У нас полчаса назад случилось небольшое землетрясение, и теперь я не могу уснуть. Кстати, как у тебя с Эвелин? Так странно называть ее по имени. Будто мы знакомы.

Рассказываю, как добилась от Фрэнки согласия на свое повышение. Потом добавляю, что уговорила Эвелин согласиться на фотосессию для обложки журнала.

– Хочешь сказать, что ты за один день добилась того, чего хотела, и от главного редактора «Виван», и от самой Эвелин Хьюго? И что ты вообще можешь заставить любого дать тебе то, что ты хочешь?

Я смеюсь и сама удивляюсь тому, как впечатляюще это звучит.

– Ну да. Получается, что так.

Мама издает странный звук, напоминающий кудахтанье.

– Вот так молодец! – с гордостью сказала она. – Твой папа, будь он с нами, был бы счастлив и сиял от гордости. Он всегда знал, что ты станешь той силой, с которой принято считаться.

Я не знаю, так ли это. Нет, мама мне не лжет, но представить такое трудно. Я еще могу понять, что папа хотел, чтобы я стала доброй и умной, – это понятно. Но я никогда не думала о себе как о силе, с которой принято считаться. Может, стоит начать? Может, я и в самом деле этого заслуживаю.

– Я такая, да? Эй, мир, со мною шутки плохи. Я иду взять свое.

– Так и есть, милая.

Я говорю маме, что люблю ее, прощаюсь с ней и даю отбой. Я горда собой и даже самодовольна.

Мне и голову не может прийти, что меньше чем через неделю Эвелин Хьюго закончит свою историю, что только тогда я пойму, ради чего это все затевалось, и возненавижу ее так, что сама испугаюсь.

36

За «Закат в Каролине» меня номинировали на «Оскар» за лучшую женскую роль.

Единственной проблемой было то, что Селию номинировали тоже.

Я появилась на красной ковровой дорожке с Гарри. К тому времени мы уже обручились. Он подарил мне кольцо, украшенное бриллиантами и изумрудами, и оно сияло на фоне черного, с бисером, платья, которое я надела в тот вечер. Платья с высокими, дерзкими разрезами до бедра. Мне оно очень нравилось.

И не только мне. Я даже заметила, что журналисты, которые пишут о моей карьере, часто используют фотографии, где я в том платье. Его я тоже выставила на аукцион. Думаю, за него дадут очень хорошие деньги.

Я рада, что людям оно нравится так же, как нравится мне. В тот раз «Оскар» достался не мне, но вечер стал одним из лучших в моей жизни.

Селия приехала прямо перед началом церемонии. На ней было бледно-голубое свободное платье с открытыми плечами и вырезом в виде сердечка. Это платье поразительно сочеталось с цветом ее волос. Взглянув на нее, я впервые за пять лет испытала такое восхищение, что замерла и едва могла пошевелиться.

Я ходила на каждый фильм, где снималась Селия, хотя и не распространялась об этом. Так что я ее видела.

Но ни один фильм не может передать те чувства, которые испытываешь, внезапно оказавшись в присутствии человека, в которого по-настоящему влюблен. Ты наполняешься гордостью уже потому, что твоя возлюбленная соизволила взглянуть на тебя.

Селии исполнилось двадцать восемь, и в ней уже ощущалось нечто величавое. Она стала зрелой, уважаемой женщиной и выглядела человеком, который точно знает, чего хочет от жизни.

Селия шагнула на ковровую дорожку в сопровождении Джона Брейвермана. В смокинге, который, казалось, трещал по швам на его широких плечах, Джон напоминал кукурузный початок. Они прекрасно смотрелись вместе. И неважно, насколько фальшивым был их союз.

– Ив, ты пялишься, – прошептал Гарри, потянув меня к входу в зал.

– Да, извини, – сказала я. – Спасибо.

Направляясь к своим местам, мы радостно приветствовали всех собравшихся вокруг нас. Джой и Рекс сидели в нескольких рядах позади нас; я вежливо помахала им рукой, прекрасно понимая, что подбежать и обнять их нельзя, чтобы у людей не возникли лишние вопросы.

Когда мы уселись, Гарри спросил:

– Если победишь, попробуешь поговорить с ней?

– И позлорадствовать? – усмехнулась я.

– Не совсем, но тогда у тебя будет несомненное преимущество, которого ты так добиваешься.

– Напоминаю, это она меня бросила.

– А ты переспала с другим.

– Ради нее.

Гарри хмуро взглянул на меня, будто я не до конца что-то понимаю.

– Ну ладно, если выиграю – поговорю, – сдалась я.

– Спасибо.

– Почему ты меня благодаришь?

– Потому что хочу, чтобы ты была счастлива. И, похоже, мне приходится поощрять тебя к тому, чтобы ты делала что-то в своих же интересах.