Мы дружно охнули, а Пуаро безмятежно продолжал:

– Видите, я показываю вам все свои ошибки. Гастингс знает,что я задавал себе пять вопросов и на три из них легко нашел ответы. Ктоперехватил письмо? Наверняка Брайан Мартин. Другой вопрос – что заставило лордаЭджвера радикально изменить свои взгляды и согласиться на развод? Я полагал,что либо он снова хотел жениться, либо стал жертвой шантажа. У лорда Эджверабыли своеобразные вкусы. Возможно, кто-то докопался до каких-нибудь фактов егобиографии, которые если и не позволили бы его жене требовать развода поанглийским законам, грозили бы ему скандалом. Думаю, этим и воспользоваласьледи Эджвер. Лорд Эджвер предпочел избежать скандала и уступить. Но он несчитал нужным скрывать свою ярость, когда думал, что его никто не видит, – этими объясняется выражение его лица, которое случайно подметил Гастингс. Это жеобъясняет и ту поспешность, с которой он сказал «во всяком случае, не из-затого, что было в ее письме», хотя я не успел еще и предположить, что дело какраз в нем.

Оставались два вопроса. Первый: почему в сумочке мисс Адамсоказалось не принадлежавшее ей пенсне? И второй: почему кто-то звонил ледиЭджвер в дом сэра Монтегю? Брайана Мартина я с этими вопросами соединить никакне мог и вынужден был прийти к выводу, что либо я заблуждаюсь относительно мистераМартина, либо задаю не те вопросы. В отчаянии я еще раз очень внимательноперечитал письмо мисс Адамс и кое-что нашел. Да, я нашел кое-что новое!

Смотрите, вот это письмо. Видите, как оторвана страница?Неровно, как это часто бывает. Представьте теперь, что в последнем слове былаеще одна буква, «а»...

Понимаете? Да-да, вы правы. Карлотта Адамс написала не «он»,а «она». Розыгрыш придумала женщина!

Я составил список всех женщин, которые имели какое-либоотношение к этому делу. Помимо Сильвии Уилкинсон, их оказалось четверо: АделаМарш, мисс Кэррол, мисс Драйвер и герцогиня Мертонская.

Из этих четверых меня больше всего интересовала мисс Кэррол.Она носит пенсне, она находилась в ту ночь в доме лорда Эджвера, и она даланеточные показания, стремясь очернить леди Эджвер. Кроме того, она чрезвычайноэнергична, собранна и способна на решительный поступок. Повод был мне неясен,но в конце концов, она работала у лорда Эджвера не один год, и у нее мог бытьповод, о котором нам ничего не известно.

Я также не мог исключить из этого списка и мисс Аделу Марш.Она сама призналась мне, что ненавидела отца. Она нервная, импульсивнаядевушка. Что, если в тот вечер она, очутившись в доме, заколола отца, а затемхладнокровно отправилась в свою комнату за жемчугом? Представляете, в какой онапришла ужас, когда обнаружила в холле горячо любимого кузена, которыйпоследовал за ней, вместо того чтобы оставаться на улице?

Этим легко объяснить ее волнение в последующие дни, но еготак же легко объяснить ее невиновностью и страхом, что убийство все-такисовершил ее кузен. Кроме того, я обратил внимание на одну мелочь. Как выпомните, на золотой шкатулке, найденной у мисс Адамс, стоял инициал Д., а яслышал, как кузен мисс Марш называл ее «Дела». В ноябре прошлого года она ещежила в Париже и могла встретиться там с Карлоттой Адамс.

Вы можете сказать, что нелепо было включать в этот списокгерцогиню Мертонскую. Но когда она приходила ко мне, я понял, что имею дело счеловеком фанатического склада. Для нее вся жизнь сосредоточилась в сыне, и онавполне могла возненавидеть женщину, которая вознамерилась «погубить» его, дотакой степени, чтобы организовать против нее заговор.

Теперь мисс Мэри Драйвер...

Он замолчал и посмотрел на Мэри. Она не отвела взгляда.

– Что у вас против меня? – спросила она.

– Ничего, мадемуазель, кроме того, что вы – друг БрайанаМартина и что ваша фамилия начинается с Д.

– Маловато.

– Но это не все. Вы обладаете умом и силой воли, которыххватило бы на то, чтобы совершить преступление. Остальные слабее вас.

Мэри закурила сигарету.

– Продолжайте! – весело сказала она.

– Действительно ли у Брайана Мартина было алиби или нет –вот что меня занимало. Если да, кто тогда вошел в дом, как утверждает РональдМарш? И тут я вспомнил, что дворецкий лорда Эджвера очень похож на мистераМартина. Его-то и видел капитан Марш. Я подумал, что, возможно, дело обстоялотак: дворецкий обнаруживает, что его хозяин убит. На столе у него он находитконверт с французскими банкнотами на сумму, соответствующую ста фунтам. Онзабирает деньги, выскальзывает из дома, оставляет их на хранение какому-нибудьдружку и возвращается назад, открыв дверь ключом лорда Эджвера. На следующийдень труп обнаруживает служанка. Дворецкий считает, что ему ничто не грозит,поскольку убежден, что хозяина убила леди Эджвер, а деньги его дружок навернякапоменял на фунты еще до того, как их пропажа была обнаружена. Однако, когдавыясняется, что у леди Эджвер алиби, и Скотленд-Ярд начинает интересоваться егобиографией, он предпочитает исчезнуть.

Джепп одобрительно кивнул.

– Но что касается пенсне, ясности у меня по-прежнему небыло. Если его владелицей была мисс Кэррол, то тогда все сходилось. Она моглаперехватить письмо, а обсуждая детали розыгрыша с Карлоттой Адамс иливстретившись с ней в вечер убийства, могла случайно или в волнении обронитьпенсне, а та могла его подобрать.

Но пенсне, как я выяснил, не принадлежало мисс Кэррол. Мы сГастингсом возвращались домой, я был расстроен неудачей и пытался привести впорядок свои мысли. И вот тогда случилось чудо.

Сначала Гастингс стал вспоминать происшедшее в определеннойпоследовательности. Он обратил мое внимание на то, что Дональд Росс, один изтринадцати ужинавших у сэра Монтегю гостей, встал из-за стола первым. Я былслишком занят своими размышлениями и не обратил на слова Гастингса особоговнимания, хотя и отметил механически, что, строго говоря, первой из-за столаподнялась леди Эджвер, которую позвали к телефону. Росс же встал первым из-застола, когда окончился ужин. Подумав о леди Эджвер, я вспомнил детскую загадку,которая, как мне казалось, понравилась бы леди Эджвер – это был ее уровень. Вшутку я загадал ее Гастингсу, но ему, как королеве Виктории, было не смешно.Потом я стал думать, кто бы мог рассказать мне об отношениях Брайана Мартина иСильвии Уилкинсон. От нее я бы, разумеется, ничего не узнал. И тут, когда мыпереходили дорогу, оказавшийся рядом прохожий сказал простую фразу.

Он сказал своей спутнице, что кто-то там должен был «сразуже расспросить Эллис». И мне все стало ясно.

Он оглядел нас.

– Да-да, пенсне, телефонный звонок, низенькая дама,забравшая шкатулку из парижского магазина. Ну конечно же, Эллис, горничная миссУилкинсон. Я быстро сложил в уме все остальное: свечи – тусклое освещение –миссис Ван Дузен – и я понял!