Зверь, напившись, обошел плед, встал передо мной и несколько минут ждал моего внимания. Не дождался – я все так же смотрела в окно, чувствуя, что еще немного – и просто начну плакать.

Развернувшись, волк ушел на кухню. Вскоре там что-то упало, разбилось, оглушая звоном осколков. Я подскочила, готовая броситься к зверю, но волк вернулся, неся в зубах пакет с мукой.

Зачем ему мука, я даже представить не могла. Волк поднес ее ко мне и мощными челюстями разорвал упаковку. Белый порошок посыпался на пол, но, судя по всему, этого зверь и добивался. Я все ждала его действий, и, как оказалось, не зря – волк, опустив морду, начал что-то чертить, старательно и упорно. А когда отошел и посмотрел на меня, изумленная, я медленно прочла:

«Не уходи».

В душе словно что-то оборвалось… Обессилено опустившись вновь на плед, я посмотрела на волка, в его полные просьбы глаза и прошептала:

– Не могу…

Зверь подошел вновь к горке муки, разровнял все лапой и снова принялся писать, чтобы я прочла:

«Не уходи, Ким».

И взгляд, от которого в моей груди все переворачивается. На глаза навернулись слезы, горло сжало спазмом, но я отрицательно покачала головой. Зверь вновь подошел к муке, стер написанное и старательно вывел:

«Никогда не просил… тяжело».

Я понимающе улыбнулась.

Волк стер и это, чтобы вывести:

«Ты нужна мне… очень».

Прочитав, молча посмотрела на оборотня. Он дописал:

«Ему тоже».

Моя скептическая ухмылка, и полный горечи смех. Зверь грустно опустил голову, постоял так, а затем вновь начал писать. И, едва отошел, я прочла:

«Выбор был наш. Искал – он».

С удивлением смотрю на зверя, тот стер и написал снова:

«Ты уйдешь, он погибнет».

– О, да! – не сдержалась я от язвительного восклицания. – Естественно, погибнет, его эта маньячка прикончит!

Волк зарычал, метнулся к муке и начал нервно, дергано писать:

«Она опасна. Она убивает».

Прочитав, встревоженно спросила:

– И тех четверых убила она?!

Зверь вывел: «Да».

Ужас ледяным узором пробежался по спине, мне стало не по себе. Замок, такой уютный, снова казался холодным, злым и опасным.

– Почему ты не сообщишь Сонхейду? – тихо спросила я.

Волк молча вывел:

«Как?»

– Да хотя бы вот так, мукой, – резонно подметила.

Волк посмотрел на меня, на муку, тяжело вздохнул, подошел, стер написанное и вывел:

«Обращение только вне замка».

– Засада, – пробормотала я.

Потом подумала и вспомнила:

– Но сейчас же обернулся.

«Не могу понять как» – последовал ответ. Затем волк написал: «А как?» Знак вопроса получился большой и выразительный. Я смутилась, опустила голову и призналась:

– Кажется, я твоего Сонхейда довела до ручки…

Немного посидела и, не дождавшись от зверя никакой реакции, осторожно посмотрела на него – волк стоял с приоткрытой от удивления пастью и огромными изумленными глазами. И, едва я на него посмотрела, вновь указал на вопрос «как?».

– Да достал он меня! – не сдержалась.

Зверь сел на пол, все так же потрясенно глядя на меня.

– Долгая история, – грустно ответила.

Подойдя, волк устроился рядом и вновь положил голову мне на колени. На этот раз, не удержавшись, осторожно погладила, и едва зверь от удовольствия прикрыл глаза, почесала за ушком, просто очень хотелось. Волк тут же подполз чуть ближе, чтобы я могла и шею погладить. Погладила. И, пропуская шерсть между пальцами, задумчиво сказала:

– Ты совсем не страшный.

Зверь фыркнул.

– И в отличие от Сонхейда даже хороший…

Вскинув голову, волк пристально посмотрел на меня, пристально и встревоженно, я грустно улыбнулась в ответ.

– Гррр, – прорычало животное.

– Да, он сволочь, – не стала я скрывать, – и я его ненавижу, и…

Вспомнила, что, собственно, после моих слов о том, как я его ненавижу, Сонхейд и перекинулся в это милое животное…

Подумала, что обратной трансформации совсем не хочу, и решила завязывать с ненавистью.

Зверь потянулся, лизнул ладонь и снова уткнулся носом в мое бедро. Дождь закончился, за окнами больше ничего не сверкало, и шум падающей воды сменился шумом листвы на ветру.

Волк вдруг потянулся, встал, подойдя к рассыпанной муке, написал слово:

«Спать».

– Только не в спальне Сонхейда, – не сдержалась я.

Зверь некоторое время смотрел на меня, потом кивнул и пошел к двери, выразительно оглядываясь. Отправилась за ним. Поднялась вслед за оборотнем на второй этаж, а вот свернул он не туда, где меня раньше селили.

Мы прошли до самого конца коридора, свернули к глухой стене, и волк, встав на задние лапы, потянул рычаг, замаскированный под держатель для факела. Скрипнуло что-то в стене, и сама стена, скрежеща, отъехала в сторону, открывая проход в просторное помещение, где виднелись витражные окна и выход на широкий балкон.

Зверь вошел первый, как-то тяжело вздохнул, затем прошел к выходу на балкон, открыл дверь лапой и посмотрел на меня. Снова подошла к нему и, едва он посторонился, вышла на балкон.

Передо мной открылся великолепный пейзаж прекрасной долины, залитой лунным светом. Ярко сверкали звезды, созвездия были мне совершенно незнакомы, в небе кружили странные и слишком большие для обычных летучие мыши, по долине, сверкая в свете луны, змеилась широкая река.

Шорох позади заставил обернуться – зверь втаскивал на балкон толстое стеганое одеяло, а втащив, принялся расстилать. Ему с лапами и зубами это было непросто, и я поторопилась помочь.

Следом оборотень принес подушку, и еще две, и покрывало. После выразительно посмотрел на меня. Видимо, спать мне предложили на этом самом балконе, я была не против, тут оказалось удивительно, напрягал только один момент:

– А ты уйдешь?

Зверь вскинул голову, с тоской посмотрел в небо, потом на долину, тяжело вздохнул и улегся на одеяло.

– Спасибо, – прошептала я, устраиваясь в импровизированной кровати.

Волк потянулся, взял зубами край покрывала, укрыл, носом подоткнул, подполз ближе и теперь лежал рядом, глядя на меня янтарно-желтыми немигающими глазами. Я повернулась на бок, протянула руку, коснулась вытянутой морды, волк ткнулся носом в мою ладонь. Так жаль, что он не мог говорить…

А потом я заснула. Даже не знаю, как получилось так быстро уплыть в царство снов. И мне снился он – огромный серо-серебристый волк, слишком быстрый, чтобы я могла убежать, слишком добрый, чтобы я убежать хотела…