– Я работал в нескольких ресторанах, было дело. Но это не слишком способствовало личной жизни. Когда я встречался с бывшей… в общем, ей не очень нравилось мое расписание. А дневная работа давала нам возможность чаще быть вместе.

– Не каждый пойдет на такие жертвы.

– Не назвал бы это жертвой. Работа с детьми всегда казалась мне самым важным. Мне очень нравилось. А готовить ведь можно и дома. Так что какое-то время я совмещал.

– А потом перестал?

Дэниел вздохнул:

– Ну, когда Лейни ушла… У меня не было никакого желания с ней воевать. И я просто отдал ей все, что она хотела.

Алекс прекрасно понимала, как все произошло. Она ведь видела, во что превратился банковский счет Дэниела после развода.

– Она тебя обчистила.

– Практически. Поэтому и сидел на диете из лапши.

– Это преступление. – Алекс с тоской посмотрела на остатки торта.

– Это жизнь, – отозвался Дэниел. – Тебе тоже от нее досталось.

– Честно говоря, пусть в итоге все закончилось трагедией, я все равно была готова уйти. Никогда не хотела заниматься подобным, просто у меня слишком хорошо получалось. – Алекс пожала плечами. – Работа взяла свое.

– Даже представить не могу. Но я имел в виду… в романтическом смысле.

– Романтическом? – уставилась на него Алекс, не понимая.

– Ну, ты же сама сказала, что все закончилось трагедией.

– Моя жизнь, да. Но?..

– Просто ты так о нем говоришь, и я подумал, что потерять… доктора Барнаби было для тебя страшным ударом. Кстати, как его зовут, в смысле, имя?

– Джозеф. Но я всегда называла его Барнаби.

Алекс отпила сока.

– Ты влюбилась в него… с самого начала?

Алекс потрясенно охнула, и глоток сока попал в дыхательные пути. Она закашлялась. Дэниел тут же подскочил и принялся стучать ей по спине, пока Алекс тщетно пыталась отдышаться. Спустя минуту она жестом попросила его перестать.

– Все в порядке, – кашлянула Алекс. – Сядь.

Дэниел остался стоять, протянув к ней руку.

– Уверена?

– Просто… не ожидала. Я и Барнаби?!

– Мне показалось, ты вчера сказала…

Глубоко вздохнув, Алекс снова кашлянула.

– Что я его любила. – Она содрогнулась. – Прости, но для меня это прозвучало сейчас как какой-то инцест. Барнаби был мне как отец. Причем хороший – и единственный. Мне было очень тяжело, ведь я знала, как именно он умер, и я до сих пор чертовски по нему скучаю. Так что – да, это был удар. Но не в том смысле.

Дэниел медленно вернулся на свое место и, задумавшись на мгновение, спросил:

– С кем еще тебе пришлось разорвать связи, когда ты сбежала?

Сам он, наверное, сейчас видел перед мысленным взором длинную череду лиц.

– А вот тут все проще. Прозвучит жалко, но Барнаби был моим единственным настоящим другом. Вся моя жизнь состояла из работы, а говорить о ней с кем-то, кроме Барнаби, мне запрещали. Я жила практически в изоляции. Вокруг, конечно, были люди… Например, «шестерки», которые готовили объектов. Они знали, что происходит, но лишь в общих чертах, и никто не подозревал, какую секретную информацию мы пытались добыть. Ну, и они меня боялись, панически. Они знали, кем я работала. Поэтому мы особо и не болтали. Еще у нас было несколько ассистентов, но они выполняли разные задания вне допросных и не представляли, чем мы занимались. Поэтому мне приходилось быть крайне осторожной и ничем не выдать себя. Временами за допросами наблюдали люди из других контор, но с ними я почти не контактировала, разве что получала инструкции насчет информации, которую было необходимо выяснить. Чаще всего они наблюдали из-за одностороннего зеркала, а данные мне передавал Карстон. Раньше мне казалось, что я могла и его считать в какой-то мере другом, но он все-таки попытался меня убить… Поэтому это все несравнимо с тем, что потерял ты. У меня даже жизни особо не было. Еще до того, как меня завербовали… Думаю, я просто не умею завязывать отношения с другими, как нормальные люди. Как уже говорила – звучит жалко.

Дэниел улыбнулся:

– А я не заметил никаких изъянов.

– Э-э, спасибо. Ну, уже поздно. Давай помогу навести порядок.

– Хорошо.

Дэниел встал и, потянувшись, принялся собирать тарелки. Алекс пришлось поскорее схватить хоть что-то, пока он не унес все сам.

– Но вечер только начался, – продолжил Дэниел, – поэтому вынужден напомнить тебе о второй части нашей сделки.

– А?

Дэниел рассмеялся. Руки у него были заняты, поэтому Алекс открыла ему посудомоечную машину, а потом поставила свою ношу на нижнюю полку, пока он занимался верхней. Затем он поставил более крупную посуду в раковину. Тандем из них вышел неплохой – уборка продвигалась быстро.

– Не помнишь? Слушай, всего-то несколько дней прошло. Признаю, кажется, что дольше, да. Как будто несколько недель.

– Понятия не имею, о чем ты.

Дэниел закрыл посудомойку и прислонился к столешнице, скрестив руки на груди. Алекс ждала.

– Ну давай, соображай. Прежде, чем все… завертелось. Ты пообещала, что если после совместного ужина ты по-прежнему будешь мне нравиться, то… – Дэниел многозначительно смотрел на нее, ожидая продолжения фразы.

Ох. Он про разговор в вагоне метро. Алекс поразилась, насколько легко Дэниел вспоминает. Ведь то был последний миг его нормальной жизни. Последний миг перед тем, как его лишили всего. И, пусть план разработала не Алекс, именно она и привела его в действие.

– Эм… Что-то про кинотеатр с иностранными фильмами при университете неподалеку от тебя, так?

– Да. Ну… правда, не настолько конкретно. Университетский кинотеатр сейчас для нас вне зоны доступа. Однако…

Дэниел распахнул шкафчик за своей спиной и достал что-то с самой верхней полки, а затем повернулся к Алекс и с широкой улыбкой продемонстрировал коробочку с ДВД. На потускневшей обложке виднелась красотка в черном платье и темной шляпе с большими полями.

– Та-да!

– Где ты, черт возьми, это взял?

Улыбка слегка поблекла.

– Во втором магазине, в комиссионке. Мне очень повезло. Это великолепный фильм. – Дэниел всмотрелся в лицо Алекс. – Могу прочитать твои мысли. Ты думаешь: «Есть вообще хоть одно место, куда этот идиот не зашел?! К рассвету нас всех убьют».

– Не так многословно. И мы бы уже угнали пикап Арни и скрылись в ночи, если бы я думала, что наши дела настолько плохи.

– И все же, несмотря на то, что я ужасно, ужасно сожалею о своем опрометчивом поведении, я очень рад, что нашел эту жемчужину. Тебе понравится.

Алекс покачала головой – не в знак несогласия, а просто гадая, каким же образом ее жизнь стала настолько странной. Один неверный шаг – и вот она уже должна читать субтитры в обществе самого доброго и… неиспорченного человека из всех, кого когда-либо встречала на своем пути.