– Я бы задумался над твоими словами, но есть кое-что еще.

– И что же?

– Я влюбился в тебя до того, как ты стала единственной особью женского пола в моем окружении.

Это выбило Алекс из колеи, и Дэниел тут же воспользовался случаем и мягко положил ладони ей на плечи. Ощутив тепло его рук, Алекс вдруг поняла, что успела замерзнуть, и вздрогнула.

– Помнишь, как я сказал, что никогда никого не приглашал на свидание в вагоне метро? Все гораздо хуже. Мне в среднем нужно три недели относительно часто общаться с девушкой, и только тогда, при условии постыдного количества намеков с ее стороны, я наберусь смелости пригласить ее просто выпить кофе. Но стоило мне увидеть тебя, как я понял, что готов хоть на сотню миль выпрыгнуть из зоны комфорта, лишь бы встретить тебя снова.

Алекс покачала головой:

– Дэниел, я же вколола тебе препарат. Ты был под действием вещества, по свойствам схожего с экстази.

– Нет, не в тот момент. Я помню. Я почувствовал разницу до и после укола, когда все начало путаться. И я по уши влюбился еще до него. Пытался придумать, как выйти из вагона следом за тобой и не показаться сталкером.

Алекс не знала, что ответить. Близость Дэниела совершенно сбивала ее с толку. Он по-прежнему мягко ее придерживал, немного наклоняясь к лицу.

Только теперь Алекс начала воспринимать Дэниела всерьез. Раньше она списывала все, что он говорил и делал с момента похищения, на последствия психической травмы. Алекс анализировала его как стандартного объекта, всегда исключая из этого уравнения себя. Потому что все это не имело к ней никакого отношения. Просто вполне естественные реакции на пережитое.

Алекс попыталась вспомнить, когда в последний раз на нее вот так смотрел мужчина, и не смогла.

За последние три года любой встретившийся ей на пути человек, неважно какого пола, был потенциальным источником опасности. На протяжении шести лет до этого, как Алекс только что мучительно объясняла, всякому мужчине, с которым ей приходилось иметь дело, она казалась воплощением зла. Еще раньше, в колледже и мединституте, у нее несколько раз все же завязывались недолгие отношения, но без особой романтики. Даже тогда Алекс была в первую очередь ученым, как и ее избранники. Такие отношения рождались из огромного количества проведенного вместе времени и крайне специфических интересов, непонятных девяноста девяти целым и девяноста девяти десятым процентам населения. Выбор друг друга был попросту очевиден. Неудивительно, что подобные отношения ни разу не привели ни к чему серьезному.

И никто из тех парней не смотрел на Алекс с таким выражением. В его глазах смешивались удивление, восхищение и еще нечто волнующее, когда он смотрел на ее лицо… избитое, отекшее лицо. И Алекс впервые ужаснулась своей изуродованной внешности по настолько несущественной причине. Подняв безвольно висевшие вдоль тела руки, она прикрылась, как испуганный ребенок.

– Я много размышлял, – произнес Дэниел, и Алекс расслышала в его голосе улыбку. – Я знаю, о чем говорю.

Алекс просто покачала головой.

– Разумеется, если ты не испытываешь подобных чувств, то все бесполезно. Сегодня я оказался чересчур самонадеян. – Дэниел помолчал. – Мы ведь говорили совсем на разных языках, верно? Я неправильно тебя понял.

Он снова помолчал, будто ждал ответа, но Алекс понятия не имела, что ему сказать.

– Что ты видишь, когда смотришь на меня? – спросил Дэниел.

Алекс чуть-чуть опустила руку и взглянула на него – на все то же непостижимо честное лицо, тайну которого она пыталась разгадать с самого начала. Что это вообще за вопрос такой?.. Ответов слишком много.

– Я не знаю, что ты хочешь услышать.

Дэниел задумчиво сощурился. Его близость по-прежнему мешала ей трезво мыслить, и Алекс пожалела, что не может сделать шаг назад. Затем Дэниел вдруг расправил плечи, словно приготовившись к какому-то удару.

– Ладно, давай раскроем все карты. Ответь тогда на такой вопрос: что ты видишь во мне из худшего?

– Обузу, – вырвался честный ответ раньше, чем Алекс успела задуматься.

Она поняла, что слово прозвучало слишком жестко. Дэниел наконец отстранился, как ей того хотелось – и она тут же об этом пожалела. Почему же на кухне стало так холодно?..

Дэниел кивнул:

– Справедливо, полностью справедливо. Я идиот, разумеется. Никогда не забуду, что подверг тебя опасности. А еще то, что…

– Нет! – Алекс неуверенно шагнула к нему, переживая, что неверно выразилась. – Я не это имела в виду.

– Не нужно меня жалеть. Я знаю, что бесполезен здесь, – неопределенно махнул он в сторону двери и внешнего мира, который пытался убить их обоих.

– Ты не бесполезен. Быть нормальным – не плохо. Остальному ты научишься. Я говорила о… рычаге влияния.

Алекс не удержалась – слишком уж сокрушенный был у Дэниела вид – и, шагнув еще ближе, обхватила его большую и теплую ладонь своими, крошечными и ледяными. Боль в глазах Дэниела сменилась непониманием, и Алекс почувствовала себя немного лучше.

– Ты же помнишь, что мы с Кевином говорили о рычагах влияния? О том, что Управление использовало тебя, чтобы его выманить?

– Да, ощущать себя рычагом куда приятнее, чем бесполезным предметом.

– Дай мне договорить. – Алекс глубоко вздохнула. – У меня никогда не было подобных уязвимых мест. Единственным близким мне человеком стал Барнаби. Департамент не мог угрожать, например, что дом моей сестрички и ее двух детишек взлетит на воздух, потому что у меня их не было. Я ни о ком не заботилась. Да, я одинокая, но зато свободная. Я беспокоилась лишь о собственной шкуре.

Алекс видела, как Дэниел силится понять, что она имеет в виду, и задумалась о конкретном примере.

– Скажем, если… если бы они тебя поймали, – медленно пояснила она, – если бы тебя ухитрились схватить… мне пришлось бы отправиться на выручку.

Алекс даже испугалась правдивости собственных слов, не понимая, откуда та взялась. Но тем не менее говорила Алекс с полной искренностью.

Дэниел удивленно распахнул глаза, и они будто застыли в таком положении.

– И если враг одержит победу, – виновато произнесла Алекс, – то мы оба окажемся мертвы. Но это не значит, что я не должна хотя бы попытаться. Понимаешь? – Она пожала плечами. – Обуза.

Дэниел открыл было рот, но так ничего и не сказал, а затем прошелся туда-сюда до раковины и обратно к Алекс.

– Зачем тебе меня выручать? Из-за вины?

– Отчасти, – признала Алекс.

– Но на самом деле не ты же меня в это все втянула. Они выбрали меня не из-за тебя.

– Я знаю. Поэтому и отчасти. Может, на тридцать три процента.

Дэниел слабо улыбнулся, как будто она сказала что-то смешное.