После следующей песни Шари и Блю вместе отправились в туалет, а мы с Ноем остались стоять возле танцпола. Мы немного дурачились и болтали о знакомых учениках второго года обучения. Например, о крачке Шелби, восторженном члене летучего отряда школы «Голубой риф», и Джеми, во втором обличье раке-отшельнике, который сейчас без особого успеха пытался научиться танцевать брейк-данс.

– Так почему ты поплыл в одиночку, несмотря на опасность? Ты что, тоже в неё влюблён? – Ной всё ещё был в приподнятом настроении, и когда он ухмыльнулся, чтобы меня подколоть, на его покрытом чёрно-белым гримом лице сверкнули белые зубы.

Я застыл. Он меня раскусил. Да, я тоже в неё влюблён. Но признаться в этом теперь было ещё невозможнее, чем раньше.

– Глупости, с чего ты взял? – спросил я. – Просто мы учимся в одной школе, дружим, поэтому мне, конечно, пришлось…

Ной внезапно смолк, глядя мне за плечо. Я с тревогой обернулся – и… увидел, что Шари и Блю вернулись. И что они всё слышали – я понял это по выражению лица Шари.

– Пойдём, – холодно сказала она подруге, и они ушли на другую сторону танцпола. Немного погодя я увидел, как она танцует с Крисом – вид у того был крутой и небрежный. Видимо, у него это врождённое.

На душе у меня было паршиво – и поделом мне. Почему я не отважился просто ответить «да» на этот вопрос? Может, тогда я уже сегодня смог бы поцеловать Шари. А теперь, наверное, я всё испортил. Чёрт, зачем я ещё ляпнул «глупости»?! Совсем идиот! И почему я не могу говорить о своей влюблённости так же просто, как Холли и Ной?

– Всё в порядке? – спросил меня Джаспер, который снова был в человеческом обличье. На лбу у него засохли остатки сливок. – Непохоже, чтобы ты веселился.

– Мне плохо, – сказал я. – Наверное, переел.

Зашибись: теперь я ещё и вру своему лучшему школьному другу!

– Слушай, а кто этот тип вон там впереди? Я его не знаю. – Джаспер указал на мальчика в яркой одежде: коротких не по размеру штанах и зелёной рубашке поверх сине-жёлтой футболки. Незнакомец бешено отплясывал, дёргая руками и ногами, чем-то напоминая ковбоя на родео за секунду до падения с лошади, вставшей на дыбы.

Я присмотрелся:

– Может, кто-то из старшеклассников?

– Не-а. Я его раньше не видел.

Хотя на душе у меня скребли кошки, мне тоже стало интересно, что это за парень. Может, кто-то тайком пробрался в школу? Но кто и зачем?

– Давай спросим, как его зовут, – предложил Джаспер, и когда незнакомый мальчик направился к буфету, мы двинулись за ним.

– Привет, я Тьяго, а ты кто? Ты новичок в школе?

Мальчик рассмеялся:

– Нет. Мы с тобой вчера вместе выступали с рефератом.

Я тут же забыл, как мне паршиво:

– Нокс?!

– Он самый. – Наш одноклассник отправил в рот лососевый рулет.

– Но разве не ты говорил, что ноги тебе не идут? – опешил Джаспер. – Ты ещё ни разу не был человеком – всегда оставался в аквариуме!

– Можно ведь и передумать, правда? – ответил Нокс. – Так, пойду дальше танцевать. Просто потрясающе, сколько всего можно делать ногами!

Он был прав, и своими ногами я вскоре воспользовался, чтобы отправиться в хижину и спокойно поразмыслить. Точнее, собирался. Но Караг, Тикаани и Холли меня перехватили.

– Надо попрощаться – мы улетаем завтра рано утром, – сказал Караг и обнял меня. – Так здорово было снова побывать у вас.

– Точно, – добавила Тикаани, и я обнаружил, что даже вампиры бывают милыми. – Ты классный, Тьяго.

– А рисунки, которые ты нам подарил, просто гениальные. – Холли, поставив на пол своё ореховое деревце, обняла меня – её тело напоминало туго натянутую пружину. – Спасибо! Если бы ты не попросил нас приехать, я бы никогда не познакомилась с Ноем.

– Это вам спасибо. – Я был тронут. – Без вас нам бы не удалось поймать этих гангстеров. Желаю хорошо добраться… И вспоминайте о нас иногда, ладно?

– Можешь не сомневаться, – сказал Караг.

Я повернулся и быстро зашагал к хижине, чтобы не разреветься.

В выходные дядя Джонни снова забрал меня и повёз в Майами. Я раздумывал, как рассказать ему о своём проколе на вечеринке, но он едва знаком с Шари и вряд ли поймёт, как она мне нравится. Ведь он уже целую вечность один. Кроме того, он и сам был не слишком весел.

– Нам больше нельзя оставаться в доме Ниши, – сказал он, утешив себя новой жвачкой с корицей. – Она сказала, что хочет побыть без гостей.

– Понятно, – расстроившись, кивнул я. Может, Джонни слишком часто что-нибудь проливал на пол? – Что теперь? В мотель, ты говорил, нам нельзя. Ночевать на пляже?

Он выпятил широкую нижнюю челюсть, отчего его помятое лицо приобрело ещё более решительное выражение:

– Нет. Мы не сдадимся. Я распечатал три новых объявления о сдаче жилья. Надеюсь, там нас никто не очернит.

– Но откуда Лидия Леннокс знает, какие квартиры мы смотрели?

– Это я тебе могу сказать. – Джонни опустил боковое стекло, высунул руку и показал вверх. Я выглянул в окно со своей стороны. Над нами парила чайка, следуя за машиной словно приклеенная.

– Оборотень?

– Он самый.

– Чёрт! – Я мрачно посмотрел на чайку, и она ответила мне таким же мрачным взглядом.

К счастью, чайка была всего одна, а не две. Я попросил Джонни высадить меня на углу и, петляя, чтобы оторваться от возможных преследователей, пришёл наконец к Рокету. Он просил меня принести для акции мщения его сёстрам кое-какие ингредиенты из школы – они были у меня с собой.

Ещё у порога я услышал, что сёстры сегодня дома.

– Эдва-а-а-а-ард, будь любезен, закрой дверь в свою комнату! От твоих дурацких моделей клеем воняет! – пожаловалась Рамона, младшая из сестёр, которая хотела стать звездой «Ютьюба». Но пока ей удалось набрать только триста сорок пять подписчиков (я посмотрел).

Я видел по лицу Рокета, что ему стоит нечеловеческих усилий удержаться от ядовитого замечания. Но нам нужно было, чтобы перед актом мести сёстры ничего не заподозрили. Поэтому он лишь крикнул:

– О’кей!

Ненадолго повисла тишина.

– Что значит «о’кей»?

– «Хорошо, закрою».

– А, ясно.

Мы принесли из его комнаты материал для нашей проделки и занялись в кухне нашим, скажем так, пищевым производством. Мы аккуратно срезали ножом дно конфет или откачивали старую начинку шприцем, чтобы не было заметно. Шприцы, очевидно, принесла одна из сестёр – по профессии сиделка, – чтобы перелить косметику. Я то и дело поглядывал на руки Рокета – работал он ловко и проворно.