– Ну, что скажешь? – шепнул я Джонни.

– Всего через несколько улиц отсюда море, – шёпотом ответил он.

Просто идеально для двух морских оборотней! Но я опасался преждевременно радоваться. Всё это слишком хорошо, чтобы быть правдой, ничего не получится, думал я. Чайка всё ещё наблюдала за нами – сейчас она на бреющем полёте быстро летела вдоль улицы.

Дверь дома открылась перед нами.

У Салли были короткие тёмные волосы, только начинающие седеть, и решительное лицо с ясными бдительными глазами, от которых веером разбегались морщинки. В оранжевой блузке, обрезанных джинсах и трекинговых сандалиях, она не очень походила на бабушку.

– Привет, бабуль, это те люди, о которых я тебе рассказывал, – сказал Рокет. – Этого парня зовут Тьяго, он любит поумничать, а так нормальный.

– Значит, такой же, как и ты, – сказала Салли и взъерошила ему волосы. – Ты уже доделал свою модель «Сатурн V»? Проходите, ребята.

Полосатая рыжая кошка тёрлась о мои ноги, и я нагнулся её погладить.

– А это Оранж Джус, – сказал Рокет, отступая на шаг. – Не моя лучшая подруга, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Я усмехнулся. Здесь Рокету лучше не превращаться!

– А вы правда были лётчиком-истребителем? – с любопытством спросил Джонни, когда мы сидели в просторной кухне за стаканом ледяного домашнего лимонада. Пахло свежевыжатыми лимонами, свежей мятой и перегоревшей проводкой – возможно, от электронных деталей на кухонном столе.

Салли поставила передо мной стакан, села и положила ноги на свободный стул.

– Ну, я летала на самолётах-перехватчиках и дислоцировалась на авианосце, но тогда, в восьмидесятые, женщинам не разрешалось участвовать в боевых операциях. У верховного командования совсем нет мозгов. Так, а теперь расскажите-ка о себе.

Вначале мы испытывали некоторую неловкость, но она слушала нас дружелюбно и внимательно, и постепенно мы оттаяли. Всего десять минут спустя мы вместе смеялись над тем, как дяде Джонни недавно пришлось усмирять в мотеле постояльца, который голышом танцевал на парковке с бутылкой виски в руке. Я рассказал, что наша школьная столовая залита водой, а Рокет сообщил, какими конфетами мы угостили его сводных сестёр. Салли, смеясь, хлопнула себя по бёдрам.

– Пойдёмте, покажу вам квартиру, – сказала она, и мы с Джонни быстро переглянулись. Хороший знак! Рокет довольно мне кивнул.

На третьем этаже было две спальни и гостиная. Кроме того, ванная с большой ванной и старомодной занавеской для душа с синими, красными и жёлтыми рыбками. Выглядело всё явно не ново, но уютно. Кухней и террасой жильцы пользовались совместно.

– Есть пара важных вещей, – сказала Салли. – Я отвратительно сплю. Иногда в три часа ночи выхожу на кухню и варю себе кофе или пеку блины. – Она показала пальцем за плечо на старую чугунную сковородку, которая стояла на плите. – Вам это не помешает?

– Нет, нисколько, – поспешно заверил я её.

– Несколько лет назад я начала учиться играть на саксофоне. Когда я занимаюсь, звучит ужасно. Ничего?

– Ничего, – кивнул Джонни.

– Ещё я обожаю импортный французский сыр. Довольно вонючий.

– Можно попробовать? – спросил я.

Салли усмехнулась:

– Вы бы, наверное, согласились, даже если бы Оранж Джус каждый день стала гадить вам на ковёр, да?

– Мы бы в отместку измазали её подстилку вареньем, – проворчал Джонни.

– Замечательно, тогда, если хотите, квартира ваша, – сказала Салли и назвала сумму, которую мы вполне могли себе позволить.

Мы с Джонни переглянулись и оба, рьяно закивав, пожали Салли руку. Рокет довольно ухмылялся. Но нам ещё могут насолить! Или Элла замолвила за меня словечко перед матерью, потому что мы боролись за её любимый Эверглейдс? Вряд ли.

Попрощавшись, мы сделали вид, что уходим. На самом деле мы тайком развернулись и, прокравшись обратно через заросший сад, спрятались за кустами олеандра с розовыми цветами, откуда хорошо был виден вход в дом.

И в самом деле – немного погодя подъехал чёрный «Гелендваген» с тонированными стёклами, и из него высадились двое мордоворотов в тёмных костюмах. Они нагло промаршировали к двери и постучали в неё кулаком. Гора мускулов, и я даже издалека разглядел их лишённые выражения физиономии. Оранж Джус, крутившаяся у входа, оглядела гостей, но об их ноги тереться не стала.

– Один из этих типов – оборотень, – шепнул нам дядя Джонни. – Но какой именно зверь, отсюда разобрать не могу.

Мы с Рокетом кивнули и пригнулись ещё ниже, надеясь, что эти амбалы не учуют, что в кустах прячутся сразу трое оборотней.

Дверь открылась, и бабушка Рокета, которая была на голову ниже типов в костюмах, видимо, осведомилась, чего хотят посетители. Не успела она произнести и пары слов, как двое мужчин уже протиснулись в дом.

– О-о, – сказал я.

– Опять с квартирой ничего не выйдет, – разозлился и расстроился Джонни и стал подниматься. – Пойдёмте поможем ей и…

– Подождём, – сказал Рокет и потянул его за футболку обратно в укрытие.

Со стороны дома донёсся странный грохот. Дверь снова распахнулась, и двое мужчин в тёмных костюмах, спотыкаясь, сверзились спиной вперёд по лестнице. Они защищали головы руками, но им это мало помогло, потому что удары сыпались на них со всех сторон. Салли размахивала сковородкой, как теннисной ракеткой, не ведая пощады. Одного она так огрела по бедру, что тот чуть не грохнулся, а другого задела по плечу и замахнулась сверху, чтобы обрушить сковороду на голову первому. В последний момент он сумел остановить удар рукой, но проку от этого было мало, потому что сковорода снова просвистела вниз. Мужчины обратились в бегство.

– И не вздумайте возвращаться! – крикнула им вслед бабушка Салли и, когда оба типа запрыгнули в «Гелендваген», побежала за ними со сковородой наперевес. Я восхищённо наблюдал, как она разбила им заднее стекло и оставила несколько вмятин на кузове. Взвизгнув шинами, автомобиль сорвался с места.

Мы трое в кустах согнулись пополам от смеха.

– Поручу перевезти сюда нашу мебель и другие вещи, – сказал дядя Джонни с широкой улыбкой, какой я давно уже у него не видел. Мы обнялись и долго не разжимали объятий. Наконец-то у нас появился дом.

– Как думаешь, твоя бабушка тоже лесной или морской оборотень? – спросил я Рокета.

– Понятия не имею. Если да, то наверняка какой-нибудь опасный. Может, даже акула, как ты, – кто знает? – Он ухмыльнулся.

– А может, какой-нибудь оборотень-птица, ведь она лётчица, – предположил я. – Что скажешь, Джонни? Оборотень она или нет?

– Оборотень, – буркнул Джонни. – Но я не уверен, знает ли она об этом.