– Слушай, а не съездить ли нам куда-нибудь? – неожиданно предложил детектив, отставляя чашку и беря Аллу за руку. – Ну, должна же ты отдыхать!

– Отличная мысль, – с преувеличенным энтузиазмом ответила она. – Только давай отложим поездку: мне нужно закончить дело, это ведь только ты со всем разделался, а у меня еще работы непочатый край!

– Что, снова тупик? – сочувственно спросил он.

– Наоборот, дело сдвинулось с мертвой точки!

– Расскажи! – потребовал Негойда, и Алла знала, что его интерес не был поддельным. Она не сомневалась, что он ни за что не ушел бы из полиции, если бы его не подстрелили, и он не лишился пятидесяти процентов зрения в одном глазу, что оставляло лишь один путь – скучную работу с бумажками в четырех стенах, пока его товарищи носятся по «земле», борясь с преступностью. Такого Дмитрий вынести не мог, потому и ушел на вольные хлеба, только вот интересные дела попадались ему редко, а зарабатывать на жизнь было необходимо. По этой причине Негойда любил расспрашивать Аллу о ее работе – вот где настоящая жизнь, полная загадок и приключений! И подруга ему не отказывала в этой малости, охотно делясь информацией – если, конечно, та не была слишком конфиденциальной. Вот и теперь Алла не сочла нужным что-либо скрывать от любовника.

– Ну и жук же этот ваш Досифей! – почти с восхищением воскликнул Дмитрий, когда она закончила. – Не понимаю, как ему удается водить за нос такое количество не самого глупого народа!

– Видимо, это – особый дар, – со вздохом ответила Алла. – Я тоже теряюсь в догадках: среди его паствы есть не просто люди с высшим образованием, а весьма образованные – одна даже кандидат наук! Кстати, она-то и пропала.

– Как Рашетов?

– Господи, надеюсь, что нет! Хотя… Досифей утверждает, что Анна Дорошина покинула общину по собственной воле. Единственное место, куда она могла бы пойти – дом ее матери, однако там она не появлялась. Свою квартиру Анна продала, чтобы сделать взнос в общину, а подруги, которых у нее осталось после трагедии очень мало, тоже ее не видели – она даже не звонила никому. Чего уж и говорить о коллегах! Так что у нас бесследно пропавшая женщина.

– Ты ведь понимаешь, что после того, как нашелся Рашетов…

– Да-да, конечно, надежды обнаружить Анну живой мало, и все же мне не хочется думать, что она тоже мертва!

– Понимаю, – сочувственно погладил ее по руке Негойда.

– Так мать ее жалко, – продолжала Алла. – Она внуков потеряла, зятя, а теперь вот, возможно, еще и дочь… Только ума не приложу, за что Досифею убивать Анну – она же совершенно безобидная!

– Да уж, загадка… А как насчет гибели брата этого врача, Князева?

– Насчет него ничего – по нулям, и это меня просто бесит! В инсценировке аварии участвовал черный внедорожник с кенгурятником. Подобный есть у правой руки Досифея, некого Константина – сейчас Дамир Ахметов занимается выяснением его личности в надежде, что через него удастся узнать, кто такой сам Досифей…

– Так вы проверили машинку?

– Разумеется – глухо! Эксперты по миллиметру прошерстили там все, внутри и снаружи, но никаких следов ожидаемых повреждений после аварии или ремонта не нашли.

– Но ведь не обязательно, что кто-то из досифеевцев взял на дело личный автомобиль! Есть куча способов заполучить тачку: взять напрокат, по доверенности, угнать, в конце концов!

– Ты прав, но так мы ничего не найдем. Я пытаюсь выяснить, не ремонтировали ли где-то в городе такое авто с характерными повреждениями. Надежды мало, но все-таки… Меня сейчас гораздо больше беспокоит Артем.

– Кто?

Алла много раз давала себе слово не разговаривать с любовником о Мономахе. Во-первых, она предполагала, что ему это может быть неприятно и даже непонятно, ведь доктор не является ее коллегой, а потому не вполне ясно, каким боком он относится к ее расследованию. Во-вторых, и в самых главных, Алла боялась выдать себя, вернее, свое отношение к Мономаху, а это стало бы катастрофой: нет, она расстанется с Негойдой, подготовив для этого почву и постаравшись как можно меньше ранить чувства и самолюбие. Тем не менее ей требовалось с кем-то обсудить ситуацию.

– Артем – сын Князева, – пояснила она. – Он отправился в общину после гибели дяди, чтобы вести самостоятельное расследование, став одним из них.

– О дает! Дурак, конечно, но – храбрый!

– Благодаря ему удалось добыть ДНК членов общины, с помощью которых мы надеемся установить личность Досифея.

– Так сложно выяснить, кто он такой? – удивился Дмитрий. – Ну, он же покупал землю, и…

– Да в том-то и дело, что ничего он не покупал: община самовольно, без всяких на то прав, заняла место, которое пока никому не нужно. Там когда-то стояла довольно большая деревня, но она уже лет двадцать как заброшена и там никто не живет.

– Но не может быть, чтоб в администрации Красносельского района не знали…

– Об этом мы уже подумали, – снова перебила Алла. – У Досифея определенно есть крыша, только вот мы не можем заявиться в администрацию с обвинениями, не зная толком, кого обвинять! Документов на землю не существует, а значит, и подписей под ними нет.

– То есть вычислить прикрытие Досифея невозможно?

– Ну, мне кажется, это не может быть рядовой сотрудник: он не сумел бы так долго и умело покрывать Досифея!

– Ты, наверное, права… Так почему ты сказала, что Артем тебя беспокоит? Он что, тоже пленился чарами Досифея и забыл, зачем находится в общине?

– Я боюсь, с ним что-то случилось, и как бы не то, что с Дорошиной и Рашетовым!

– С чего ты взяла?

– Он не выходит на связь с отцом. В свете того, что происходит вокруг общины, я предполагаю худшее! Боюсь, как бы Досифей, поняв, что за него крепко взялись, не натворил дел! В лучшем случае, он просто свалит с деньгами, а в худшем…

– И что же в худшем?

– Тебе что-нибудь известно о «Народном храме»?

Негойда наморщил лоб и отрицательно покачал головой.

– Существовала такая секта в конце семидесятых годов прошлого века, и было это в Южной Америке. Точнее, в государстве Гайана, в Джонстауне, названном так по имени ее основателя Джима Джонса.

– Что еще за Джонс?

– Американский проповедник. Изначально идея у него была хорошая: создать церковную общину, где люди с любым цветом кожи были бы равны и жили как братья.

– Благами намерениями, как известно, вымощена дорога в ад! – хмыкнул Негойда. – Сколько раз бывало, что отличная идея перерастала во что-то чудовищное!

– Именно.

– И что там с ним, с этим Джонсом-то?

– «Народный храм», или «Храм народов», их по-разному называли, разросся до нескольких десятков тысяч членов, можешь себе представить?

– Н-да, Досифею такое и не снилось!