Я решила, что пока не признается мне в чувствах — беременность не случится, я буду защищать свою душу и сердце. Буду ограждать себя от лиха под названием — мать-одиночка. Пусть Ренат меня возненавидит за это в будущем, но я не буду жалеть о решении.

Папа прав, нельзя любить на всю жизнь, потому что такие чувства причиняют боль другим. Я знаю, что Волгин страдает, но страдает не по мне, к сожалению, а по той, что ушла. Его жене. И пока эта константа между нами растянулась глубокой пропастью, я не готова идти на жертвы.

Есения

Через несколько месяцев

Выбравшись из душа, я надолго задержалась у зеркала. Смотрела на свои щеки, что разрумянились после ласк Рената, и понимала, что больше не могу. Люблю его. Хочу получить целиком. Вдруг я допускаю самую банальную ошибку? Ведь ребенок может связать нас крепче.

Вернувшись в комнату, залезла в аптечку, спрятанную в шкатулке из-под рукоделия, и вытащила экстренные противозачаточные. Выдавила одну за другой на ладонь и, побежав в ванную, смыла все в унитаз. Пусть Ренат не говорит, что любит, но он мой муж, я позволю себе ему доверять. Скоро Новый год, начну жизнь с чистого листа, возможно, даже успею порадовать Волгина о пополнении. Он так этого желает, каждый раз спрашивает, отслеживает мои месячные, высчитывает дни.

Сначала пугалась такого внимания, но когда Ренат пару недель назад до ужаса напился, узнав, что я все еще не беременна, поняла, что для него это важнее жизни. Он даже к врачу меня возил, сдавали анализы… Я спокойно все пережила, но продолжила пить таблетки, а вот сегодня все изменилось.

Ренат, после того, как разрядился, долго лежал рядом, обнимая меня и жарко выдыхая в затылок, а потом прошептал на ухо «отдыхай» и ушел.

Я тихонько вышла следом и услышала его разговор по телефону:

— Дед, я понимаю, — промолчал, дернул волосы и уперся лбом в окно гостиной. Его сутулая спина мне совершенно не понравилась, что-то все равно его тревожит. — Не дави, прошу тебя, и так тошно.

На улице мелко сыпал первый снег, камин потрескивал, и муж не услышал, как я замерла за спиной.

— Ты когда вернешься? Завтра? Да хватит завтраками кормить, я хочу тебя увидеть, мне нужно тебе признаться в кое-чем. Нет, по телефону не могу. Да! Это важно. Что там такого в столице, что ты второй месяц туда катаешься?

Волгин хлопнул по стеклу, я слегка подпрыгнула и, прижавшись лопатками к холодной стене, спряталась в коридоре. Не хочу, чтобы муж думал, что я подслушиваю.

— Хватит, дедушка, — взмолился Ренат. — Да пойми, не от меня это зависит, не получается у нас. Да! Я что маленький, не знаю, как детей заводить? Де-е-ед…

Снова пауза, тяжелая.

— Я выполню обещание, — ниже, совсем потухшим голосом, — а ты выполни свое. Вот и отлично, завтра свидимся. Я приеду на этот раз с женой, не отвертишься. Ты увидишь ее, я очень этого хочу. Тогда ты дашь мне больше времени, потому что я не могу дышать, когда на меня давит время. Прошу тебя, смилуйся. Ты же понимаешь, как это… жестоко.

Еще одна пауза. Тишина дрожала перед глазами, билась в висках, заглушая мысли и разгоняя тревогу. Я прислушалась и смогла разобрать:

— Если доживу… — прошептал Ренат. Был ли это ответ дедушке или что-то другое, но сами слова полоснули круче ножа. Я сорвалась с места и убежала в комнату. Может, потому что я не доверяю Ренату — и он мне не доверяет? Я обязана сделать первый шаг, потому, глядя, как в водостоке исчезают таблетки — стало легче.

За осенние месяцы мы обновили дом, комнаты преобразились, задышали жизнью. Хотя снаружи и было с каждым днем все холоднее, внутри нашего гнездышка было тепло и уютно.

Только в душе что-то мучило холодом и предчувствием.

Так прошло еще несколько недель.

Все хорошо, все замечательно — успокаивала я себя, глядя в зеркало, но не верила в это. Что-то между нами с мужем не срасталось. Что-то мешало. Любовью каждый день занимались, но Ренат становился мрачнее и мрачнее, похудел, появились мешки под глазами. Его наши отношения не радовали.

Я больше не искала информацию о покойной жене Волгина, не бередила раны, он сам, когда придет время, раскроется. Расследование смерти Андрэ зашло в тупик, ничего нового я не получала, хотя прозванивала следователю каждую неделю. Все одно и тоже. Какой-то фанатик, скорее всего, свел личные счеты. Я не верила в эту версию, но и доказать что-то без помощи все равно не смогу. Я честно пыталась просто отпустить друга, помнить о нем лучшее и улыбаться, листая наши с ним общие фото.

— Ой, — я посмотрела на часы. — Кошмар, я же опаздываю!

Нашла в шкафу брючный костюм, приготовила чемоданчик с инструментами и, переодевшись, побежала в кухню. Ренат уже успел нагреть завтрак, нарезать салат и даже заварить кофе.

— Готова? — он чмокнул меня в висок, втянул запах еще влажных волос после душа и потрепал меня по кончикам прядей на спине. — Мокрая еще. Хочешь, сегодня я тебя отвезу?

— Нет, Ренат, у тебя дел на конюшнях до ночи, Егор справится. Тут пять минут до школы, чего ты будешь дергаться лишний раз, увидимся после обеда. — Сделала глоток кофе, укусила бутерброд и засмотрелась, как Ренат возвращается в гостиную, чтобы натянуть свитер и переодеть домашние штаны на рабочие джинсы.

Так привычно: просыпаться в объятиях любимого, ждать его с тяжелой работы на фермах, чтобы снова обнять и принять в себя. Он научил меня ласке, научил быть собой и не стесняться своих желаний.

Я покраснела, вспоминая, как утром встала перед Ренатом на колени и подмахивала навстречу, пока он врезался сзади. Хоть бы получилось у нас с ребенком, Рената это обрадует. Сумасшествие, но я без него не смогу теперь. Пусть не любит. Пусть. Как-нибудь проживем без любви. Зато он точно будет любить нашего сына. Или дочку.

— Все, Сень, я побежал, пока больший снег не выпал — нужно крышу подлатать на крайнем сарае, — муж подошел снова, поцеловал меня в губы, скользнул нежно по ним языком. — Шапку надень, Сеня.

— Обязательно, — улыбнулась я.

— У тебя сегодня сколько уроков?

— Четыре. Набилось деток очень много, пришлось поделить на группы.

— Понимаю, — Ренат кивнул, согрел взглядом и убрал локон моих волос за ухо. — Ты точно не хочешь что-то… более престижное? Мы можем себе это позволить, — наклонившись, провел носом по моей щеке и глубоко вдохнул.

— Мне нравится моя работа. Спасибо, что разрешил.

Он снова кивнул, отступил от меня и ровной походкой пошел к двери, на ходу накидывая куртку.

— Никогда не спрашивай у меня разрешения делать то, что тебе по душе, — сказал через плечо и исчез в гостиной.

— Ренат, — я хотела что-то еще сказать, но дверь хлопнула, и по ногам скользнул слабый холодок.