Милота.

Я усмехнулся и быстро заполнил табличку:

«Любимый цвет: красный

Любимые десерт: чизкейк

Любимый предмет: литература

Любимое животное: Таня»

Я перевернул страницу. Следующая запись была от пятнадцатого числа, пятница — через день после того, как я взял под контроль тело девушки в прошлый раз:

«Доброе утро, дневник, доброе утро Надесико! Извини за кривой почерк. Нужно собираться в школу. Ты написала, что не знаешь, что происходит со мной, когда тебя нету. (Кстати, а когда ты обычного просыпаешься? Можешь написать заранее? Или ты появляешься только когда я нервничаю?..) Так вот, я решила делать подробные ОТЧЁТЫ, чтобы ты не потерялась. Я буду запоминать всё-всё-всё, что происходит в течении дня, а вечером записывать в дневник. Пожелай мне удачи!

…

А вот и вечер… Фух! Только что вернулась со школы. Какой же грустный это был день… За всё время со мной никто не заговорил! только учитель Икари читал свои скучные лекции. Я несколько раз пыталась поговорить с одноклассниками. Сперва, я думала подойти к Мурасаки, ведь она тоже девочка, но она сделала такие страшные глаза, что я сразу вернулась за парту… На Кирияма мне самой было страшно смотреть! Мне кажется, он бандит и хулиган… Только не говори ему, что я так думаю… Мацуя всё время писал у себя тетрадке или читал учебник, и мне было неловко его отвлекать… Вот я и просидела за партой всю перемену. И следующую… И следующую…

Поэтому у меня нет друзей, думала я, собирая вещи в конце последнего урока, и мне было грустно… А потом я вспомнила, что это не так, и что у меня есть ты, Надесико! И мне стало немного веселее. Хе-хе…»

Следующая страница.

«Привет, Надесико… Знаешь, я тут подумала… Только не обижайся… Можно я буду называть тебя «Нана»? А ты меня: «Ята». Я слышала, что подружки всегда дают друг дружке прозвища. У меня (ты ведь не знаешь об этом? Или знаешь? Я не знаю!) даже был особый список. Я написала самые популярные имена для девочек и стала придумывать, как я буду их сокращать, если у меня появится подружка с таким именем.

Мы ведь подруги, так?… Сегодняшний день был ещё хуже! Со мной опять никто не говорил! Я несколько раз пыталась встать и подойти к ним во время перемены, но потом садилась назад. Учитель Икари заметил это и спросил, «не развивается ли у меня нервный тик»:(. А ещё сегодня была физкультура! И мы играли… Ты не поверишь: в вышибалы! И Мурасаки постоянно кидалась только в меня… Она чуть не попала мне в лицо. Я начинаю бояться её даже больше, чем Кирияму… Хотя нет, не больше. Он сегодня половину урока сидел в наушниках. А учитель Икари как будто не обращал на это внимание. Неужели ему всё равно!? А может он его тоже боится?.. Я его понимаю… Будь с ним осторожна, Нана!.. То есть Надесико, ты пока не согласилась, чтобы я тебя так называла. Извини! Кстати, а когда ты в следующий раз появишься? Я тебя жду. Только не забудь написать что-нибудь. И заполни табличку сверху. Мне очень интересно!..»

На этом запись обрывалась.

Прочитав её до конца, я не удержался и похлопал сам себе по своей лохматой розовой макушке. Бедная Ямато… Она была в своём репертуаре. Моё сердце обливалось кровью, когда я представлял себе, как она снова и снова пытается заговорить со своими одноклассниками, и каждый раз её удерживают чувство смущения и страшная социальная неловкость.

Она была прямой противоположностью Тани, которая была открытой, как небо.

«Ята» могла быть откровенной только со своим дневником, при том, что её прямо распирали чувства и желание общения, свойственные для детей её возраста. Я ни разу не видел её со стороны, — если не считать зеркала, но в нём отражалась уже не совсем она, но я, носивший её шкурку, — и всё равно обрывочные записи нарисовали у меня в голове образ неловкой девочки, серой мышки, которая была такой не по своей воле.

Впрочем, страшно признаться, но мне это было на руку. Сперва Ямато испугалась, что в её голове появилась новая сущность, но затем, ведомая уже не столько страхом разозлить гостью, сколько собственным одиночеством, решила с «ней» подружиться.

И вот уже «Нана» была её лучшей подружкой, перед которой Ямато, как розовый фонтанчик, изливала все свои переживания, и к которой испытывала абсолютное доверие

Что бы такое написать в ответ? Я вертел ручку в своих тонких белых пальцах, как вдруг мой взгляд опустился на строчку для даты.

«Четверг»

Стоп…

Сегодня же рабочий (школьный) день. Я посмотрел на часы, заметил, что было уже девять, в спешном порядке переоделся и стремглав бросился на остановку.

Автобус улизнул прямо у меня перед глазами…

32. нис

…

…

…

— Это — форма протеста? — спросил Икари, встретивший меня перед воротами школы, когда я всё-таки добрался на место.

— Я проспал… а.

— Второй раз, тенденции, — сухо заметил мужчина, направляясь в сторону песчаного дворика.

— Тенденция была бы, если бы я прогуляла два раза подряд. Но вчера и позавчера я не опаздывала. Вроде…

— У тебя есть особенный график?

— В некотором смысле…

Больше мужчина не сказал ни слова. Он провёл меня до нашего барака, а затем и до классной комнаты, где меня встретила обыкновенная картина: Кирияма сидел с ногами на парте, Мацуя заранее выглядел сосредоточенным, как будто прямо сейчас, ещё до начала урока слушал лекцию, а Мурасаки уныло смотрела в окно.

Я присел на своё место, Икари занял учительский стенд, прокашлялся и уже собирался приступить к уроку, как вдруг раздался звонок.

Икари нахмурился и взял трубку телефона, который лежал у него на столе.

— Во время урока телефоны надо выключать… — заметил я механическим голосом. Мужчина ничего не ответил. Его лицо вдруг стало предельно серьёзным… Меня пробрал холодок. В последний раз я видел на нём такое выражение прямо перед расстрелом Маи. Икари повернулся в нашу сторону и хотел было что-то сказать, как вдруг раздался ещё один шум, не очень громкий, но вибрация от которого пронзила весь кабинет. Мы повернулись. Мурасаки приподнялась и резким движением распахнула окно. В следующую секунду со стороны улицы раздался вой сирены.

Все собравшиеся немедленно переменились.

Кирияма вздрогнул и побледнел.

Мацуя вскочил и схватился за парту.

Мурасаки надменно хмыкнула.

Я замер.

Неужели… У меня появилось предположение, что это могло быть, но не успел я его озвучить, даже