– Ты же видел ее! – прокричал Родия по-самсамийски. – Как ты можешь принимать ее сторону?

– Нет, это ты увидел ее, когда не должен был, – сказал Ганс. – Мальчик, ты что, не слушал сказки, которые тебе на ночь рассказывала мать? Никогда не подглядывай за тем, как моются незнакомые девушки. – Он ударил Родию еще раз. – Всегда выясняется, что они не те, чем кажутся.

На следующее утро Родия исчез вместе с лошадью и вещами. Ганс со мной почти не разговаривал, что не стало большой новостью, однако в свете последних событий и в отсутствии Родии, который мог бы заполнить неловкие паузы, это оказалось тяжело. Да и, на мой взгляд, нам было что обсудить.

«Я надеюсь, мы не пожалеем, что лишились меча Родии», – сказала я, пока мы собирали вещи.

«Родии еще повезло, что после вчерашней ночи у него остался меч», – отозвался Абдо, запрыгивая на лошадь.

Ганс вел нас по направлению к равнине, находящейся на побережье, поэтому дожди стали идти реже. Происшествие с Родией и редкие просветы в пелене туч слегка развеселили Абдо, но долго это не продлилось. Он плохо спал, его глаза казались запавшими. Теперь нас окружала возделанная равнина, на которой фермеры выращивали ячмень и лен. По обеим сторонам дороги росли тополя, напоминающие колонны. Их округлые листики тревожно дрожали на ветру.

Наконец вдали показались зубчатые стены Бластэйна. Шпиль собора поднимался выше всех прочих зданий, но я также заметила крепость, ощетинившуюся башнями, и сделала вывод, что правительство заседает именно там. Глядя на город, можно было подумать, что он протекает сквозь крепостные стены и выплескивается на окружающую равнину. К северу даже виднелся палаточный городок, что меня очень удивило – совсем неудобно жить на земле в таком сыром климате.

Ганс придержал лошадь. Я остановилась рядом и бросила на него вопросительный взгляд.

– Вы приехали, – сказал Ганс, и его глаза неожиданно погрустнели. – Если не будете копаться, доберетесь до крепостных ворот через три часа. Задолго до заката.

– Вы не поедете с нами? – спросила я.

Он почесал щетинистый подбородок.

– Я вижу, что вы достойный человек, граусляйн, поэтому я не мог оставить вас черт знает где без малейшего представления, куда держать путь. Но в то же время я не могу… – Он надолго замолчал, и мне показалось, что он не закончит свое предложение.

Он и не стал. Развернув лошадь, он махнул нам рукой, чтобы мы ехали вперед. Мы пришпорили лошадей, не веря происходящему и оглядываясь через плечо. Ганс поскакал в другую сторону, ни разу не обернувшись.

«Значит, он все-таки принял сторону Родии», – сказал Абдо.

– Он поступал так, как ему подсказывала совесть, – медленно проговорила я, размышляя о случившемся. – Даже когда это шло вразрез с тем, что она говорила.

Мы поскакали вперед в безрадостной тишине.

Чем ближе мы подъезжали к городу, тем менее хаотичным казался палаточный городок. Палатки были расставлены в определенном порядке, на многих виднелись одинаковые черные или синие полоски, над другими развевались стяги. Вокруг ходили лошади, толпились вооруженные люди, горели костры. «Абдо, – мысленно сказала я. – Что здесь происходит?»

«Это похоже на армию», – ответил он.

Мне тоже так казалось, но что делать армии снаружи Бластэйна? Я внимательно осмотрела небо над городом, пытаясь заметить дым от горящих зданий, и прислушалась, не доносятся ли из-за стен крики. Но ничего подобного не наблюдалось. Мимо нас проезжал беспрерывный поток фермеров, купцов и погонщиков. Казалось, что город живет нормальной жизнью.

У ворот нас остановили стражники в темных одеждах и спросили, зачем мы направляемся в город.

– Мы посланники королевы Горедда, Глиссельды, к Его Высочеству регенту Самсама, – проговорила я, ожидая, что этого будет достаточно. Но даже если они попросили бы доказательство, у меня были официальные бумаги – правда, слегка намокшие.

Страж – усатый мужчина в смехотворно остроконечном шлеме, перетягивающем на себя все внимание собеседника – чопорно поджал губы.

– Вы говорите про Его Высочество достопочтимого и благородного верного слугу святого Абастера, регента небес до священного возвращения, Харальда, бывшего графа Плимпи?

– Я думаю, да, – проговорила я. Мы в Горедде никогда не использовали его полный титул. Теперь я начинала понимать почему.

– Вы думаете неправильно, – злобно сказал страж. – Его больше с нами нет – да осудят святые его душу по всей справедливости. Видимо, эта новость еще не успела дойти до Горедда.

Подтвердились самые страшные наши предположения. Я призвала на помощь долгие годы вранья, а также запасы герольдского хладнокровия, привезенные мной из Ниниса, чтобы сохранить невозмутимость. Я бросила на него взгляд свысока и высокомерно изогнула бровь.

– И что мне теперь, скакать домой к королеве и просить дальнейших инструкций?

– Я просто хотел предупредить вас для вашего же блага, – проговорил он, сразу растеряв злобность перед лицом моего хладнокровия. – Вы бы сами не хотели выказать неподобающее изумление, представ перед нашим новым правителем – Его Высочеством достопочтимым и благородным верным слугой святого Абастера, регентом небес до священного возвращения, Джозефом, бывшим графом Апсигой.

Услышав эту новость, я чуть не упала с лошади.

Мы въехали в город в сопровождении двух стражей – по их словам, для нашей же безопасности. Я не возражала. Я пребывала в таком шоке, что все равно не поняла бы, куда нам нужно сворачивать. Лишь на полпути к замку мне удалось снова собраться с мыслями. Мы проезжали мимо деревянно-кирпичных магазинов: меня обнадеживало то, что никаких разрушений не наблюдалось. Мощеные улочки в основном пустовали, но я не видела на них никаких признаков жестокости или насилия. Люди тоже не выказывали страха.

Так почему же у ворот города стояла армия? Прошла ли смена власти мирным путем? Возможно, регент умер от чего-то, хотя бы отдаленно напоминавшего естественные причины? Я вспомнила слова, сказанные Джозефом в последний раз, когда я его видела; он говорил, что он «заставит регента образумиться… поставив людей превыше животных». Нужно было передать этот разговор Киггзу и Глиссельде. Но он так меня напугал, что я невольно сохранила все в тайне. Теперь мне оставалось надеяться, что мы не заплатим высокую цену за мое молчание.

Старый регент всегда был союзником Горедда. От Джозефа же можно было ожидать чего угодно.

Стражи в остроконечных шлемах привели нас в замок и сопроводили до самого тронного зала. Очевидно, они за нами приглядывали.

Тронный зал, как и храм святого Абастера во Фнарке, отражал национальный характер самсамийцев: панели из темного дерева на стенах, высокие застекленные окна, перпендикулярные линии. Единственными украшениями служили охотничьи трофеи. Самым грандиозным из них была огромная люстра из переплетенных оленьих рогов, напоминающая гнездо какого-то гигантского орла. В дальней части зала на специальном возвышении стоял алебастровый трон, предназначенный для благословенного зада святого Абастера на тот случай, если он все же исполнит свою угрозу и вернется на землю. Рядом стоял скромный приземистый стульчик из полированного дерева, на котором полагалось сидеть регенту. А перед ним я увидела Джозефа, бывшего графа Апсигу, нынешнего официального представителя святого Абастера в этом мире.