Я выбрала его, потому что так назывался пудинг, который иногда готовила моя мачеха, – бесформенное кулинарное чудовище, полностью состоящее из жира и изюма. Вспомнив об этих изюминках, скользких и распухших от бренди, я и назвала своего монстра в честь десерта. Как странно, что существует святой с таким именем.

Но Йиртрудис? Мне показалось странным, что ее имя вошло в этот список. Я так мало знала о ней, что любая новая деталь казалась мне интересной. Я никогда не слышала от гореддийцев, что ее покарал святой Абастер, но, с другой стороны, мы не увлекались возмездиями так сильно, как наши соседи.

Последняя паломница получила свою порцию угля, что было еще одной местной религиозной традицией – на мой взгляд, весьма странной: хотя мы молились одним и тем же святым, самсамийцы оставались для меня загадкой. Затем священник наконец обернулся к нам, приподняв бледные брови в легком недоумении. Родия и Ганс опустились на колени и получили его благословение. Я отошла на шаг назад, сложив руки на груди.

– Насколько мне известно, сейчас здесь должен проходить Эрлмит, – сказала я по-гореддийски, поручив перевод Родии.

– Не в этом году, – буркнул священник.

Я ожидала, что он скажет: «Он уже закончился», – хотя, конечно, лихорадочно надеялась на: «Все здесь, вы просто не туда зашли». Теперь я не знала, как реагировать на эту новость, поэтому просто выпалила:

– Почему?

Он нахмурился:

– Вам нужно благословение или нет?

Вдруг Родия вскочил на ноги и вытащил из ножен меч. В церкви. Я уставилась на него.

– Отвечай на ее вопрос, – медленно произнес он. – Она здесь от лица королевы Горши.

– Мне нет дела, даже если она здесь от лица всех святых, – ответил священник. – Я могу сказать лишь то, что мы получаем половину ежегодного дохода во время Эрлмита, а в этот раз нас даже не предупредили и ничего не объяснили.

У меня упало сердце. Я не знала, как мне теперь найти Библиотекаря. Ларс говорил, что поиски в высокогорье могут затянуться на долгие месяцы, а нам нужно было прибыть в Порфири к летнему солнцестоянию. Я не могла потратить столько времени на одного полудракона, когда в Порфири нас ждали семеро итьясаари, обнаружить которых было гораздо легче. Мы позвали Абдо, который свернулся калачиком у основания колонны, положив голову на руки, и снова вышли под дождь.

Мы заночевали в спальнях храма, которые были строго поделены на мужские и женские. Абдо выглядел очень нездорово. Я спорила с монахами, доказывая, что он – ребенок, а я его опекун, и мне необходимо быть рядом с ним, чтобы о нем позаботиться. После долгих пререканий они наконец согласились и позволили нам провести ночь в лазарете. Кроме нас там никого не было, иначе я бы возмущалась гораздо сильнее.

Абдо повалился на койку в дорожной одежде, как поступил бы на его месте гореддиец. Он не переоделся в свою ночную тунику и не повязал на голову шарф, хотя раньше всегда это делал. Я присела на соседнюю кровать и, упершись локтями в колени, обеспокоенно наблюдала за ним. Вскоре его дыхание выровнялось, и я решила, что он заснул.

Я закрыла глаза, чувствуя, что усталость добралась до самой моей души.

Я никогда не верила, что святые смотрят на меня с небес, но за время этого путешествия у меня начало складываться впечатление, что святой Абастер неумолимо следует за мной по пятам. Я не очень разбиралась в писаниях и старалась по возможности их избегать, но прекрасно знала каждую строчку, написанную о моем племени благодаря брошюре, которую сделал для меня Орма. «Он человек лишь наполовину, но вся его сущность – воплощение зла», – это была одна из лучших цитат Абастера. Или вот еще: «Если женщина провела ночь со зверем, бейте ее колотушками, пока у нее не случится выкидыш или она не умрет. А лучше пусть свершится и то, и другое, чтобы ее отвратительный плод не прогрыз путь наружу и чтобы эта женщина никогда не зачала зло снова».

– Дорогой мой старина, святой Абастер, – пробормотала я, уткнувшись лицом в ладони. – Я тоже тебя люблю.

«А ведь он предавал людей мукам за подобный сарказм», – произнес голос в моей голове. Говорил не Абдо, хотя звук точно исходил от его аватара в моем саду.

Я подняла взгляд. Глаза Абдо были открыты, а его губы изогнулись в знакомой хитрой усмешке.

Я схватилась за край кровати, стараясь справиться с охватившим меня ужасом.

– Абдо сказал, что сбежал от тебя, – проговорила я, прикладывая все усилия, чтобы мой голос не дрожал.

«Конечно, я позволила ему так думать, – сказала Джаннула и заставила Абдо сесть. Она высунула изо рта чешуйчатый язык и втянула его обратно. – Фу. Мальчик и правда не может говорить. А я думала, он преувеличивает».

– Он знал о твоем присутствии, – сказала я, внезапно догадавшись о причине плохого настроения, не отпускающего его последние дни. Он с ней боролся.

Боролся совершенно один. Почему он ничего мне не сказал?

«Его разум совершенно не похож на остальные, – сказала она. – Он так ловко умеет обращаться с огнем своего сознания. Гораздо лучше других». Джаннула попробовала согнуть пальцы на руках и ногах, а потом разогнуть их, и нахмурилась, увидев, что пальцы одной руки ее не слушаются. «Какое мощное сознание, а оказалось в таком маленьком, несовершенном теле».

– Если он так силен, как ты победила его?

«Ему необходимо иногда спать. Я тут покопалась в его воспоминаниях и увидела, что сегодня вы зашли в тупик. Ты могла бы обратиться за помощью ко мне», – сказала Джаннула.

– Ты захватила его тело, когда он оказался беззащитен, – я повысила голос. – Мне не нужна такая помощь.

«Осторожнее. Он ведь проснется, если ты будешь кричать. А еще я могу сделать слишком резкое движение». – Темные глаза Абдо посмотрели на меня искоса, словно подчеркивая конец предложения. Было ли это угрозой?

«Я лишь хочу помочь тебе найти остальных, дорогая моя Серафина, – проговорила она елейным голоском. – Тебе нужен Ингар, граф Гастена – тот, кого ты зовешь Библиотекарем. Если бы ты прикасалась к его сознанию правильно, ты бы знала его имя. Но ты, к сожалению, только и умеешь, что подглядывать. Это не очень мощный талант».

– Как же мне повезло, что у меня есть ты, – сказала я, натянув на лицо неестественную улыбку.

«Так оно и есть, – произнесла она. – Ты найдешь его в Бластэйне, при дворе регента».

– Что он там делает? – спросила я. – И откуда мне знать, что ты говоришь правду?

Джанн-Абдо бросил на меня злой взгляд. «Ты всегда так подозрительна. У нас с тобой одна и та же цель, Серафина. Лазай по этим унылым горам, если тебе так хочется, либо будь так любезна, поверь мне на слово».

По лицу Абдо я поняла, что она исчезла из его сознания – в его глазах тут же отразились отвращение и ужас. «О нет, – сказал он – и это был действительно он, совершенно проснувшийся. – О боги, пожалуйста, нет».