— Да, мой брат – тот еще благожелатель, Люсия. Я, конечно же, планировала вернуться, чтобы проводить вас, но очень хотелось тишины.

— Я понимаю, Алисия. Внезапный отъезд жениха, вся эта несостоятельность вокруг, неудобство за бедность, - голос девушки все больше набирал псевдосожалеющего тона, но меня это, как ни странно, теперь совсем не трогало. Наверное, гормоны Алисии вошли, наконец, в резонанс с моим опытом и уверенностью в себе.

— Совсем не внезапный, дорогая. Просто я знаю чуть больше, чем остальные. Ты очень добра ко мне, Люсия. Поэтому, когда меня представят при дворе, помогу с поиском престарелого герцога-вдовца. А когда его взрослые дочери начнут тебя сживать со свету, поддержу, как настоящая подруга. Ну а если ты выйдешь за графа, это тоже не страшно. Просто, придется вставать, когда я вхожу в комнату, - спокойно ответила я, глядя на ту же решетку и думая о том, можно ли под ней проплыть, если приспичит.

Люсию как ветром сдуло, а я, посидев еще несколько минут, так и не найдя в себе ни капли расстройства от ее слов, порадовалась за Алисию внутри себя – растет девочка, учится справляться с переживаниями и обидами.

Мария, похоже, пуще меня ждала отъезда своей маман, которая до последнего обнимала ее, будто провожала на войну, но по взглядам на Вариса я поняла, что мама подруги тоже та еще многодовщица. Ведь Варис – не такой уж и плохой вариант для ее дочери, которая отчаянно отвергает браки без любви, не особо стремится ко двору, да и, по сути, не особо привлекает кавалеров.

Мы сидели с Марией в последнем, не разобранном еще шатре и молча смотрели на удаляющийся караван. Каждый думал о своем, теплый ветерок обдувал лицо, холодный чай в кружках был особенно вкусен в этой тишине.

— Здесь точно есть какая-то тайна, Алисия, и мы должны ее разгадать, - вдруг сказала Мария, и я закатила глаза.

— Где, Мария? – спросила я, раздосадованная тем, что тишина закончилась.

— В отъезде герцога, дорогая. Это очень странно.

— Знаешь, еще страннее то, что я не помню себя до моей болезни, не помню, что у меня были к нему чувства. А еще страннее всего то, что он не обращал на это внимания. Хорошо, допустим, ты и братья знают, что со мной случилось, а он? И почему мне это подалось братьями вот так?

— Как? – не поняв, о чем я, переспросила Мария.

— Ну, мне представили герцога так, словно я его до этого не видела, да и сам герцог долго не говорил, зачем он здесь, отмахиваясь тем, что приехал по приказу Его Величества, чтобы проверить здешние границы. Он выезжал с Истаном на эти самые границы всего два или три раза, - решилась я, наконец, высказать вслух то, что беспокоило меня с момента, когда я узнала, что вижу его не впервые.

— Об этом лучше не думать, Алисия. Я сегодня напишу письмо дочери одного из герцогов. Помнишь Верити? – она смотрела на меня так, будто хотела взглядом передать всю информацию и вернуть мне память.

— Нет, Мария. Ничего я не помню. И если это узнают все, меня сочтут умалишенной.

— Ты слишком много всего делаешь для умалишенной. Варис рассказал мне, что все это придумала ты сама, - прошептала Мария, хотя рядом никого не было.

— Ну, коли так, я хочу, чтобы ты рассказала обо мне все. С самого начала, от времени, когда ты меня помнишь. Обо мне и о моей семье.

Рассказ Марии был долгим, но часто уходил в ненужное русло, где она тщательно описывала быт и наши игры, баловство и умение избежать наказания от родителей за шалости. Но она сказала и важное: Алисия всегда была «себе на уме» и ее перепады настроения были известны. Имя Алисии Бельвуар в этом королевстве твердо ассоциировалось с сумасшедшинкой. Родители этого в ней просто не замечали. Позволяли многое, как единственной дочери, не принуждали к общепринятым нормам.

Вариса опекали чрезмерно, и его это раздражало. А вот Грегори, как я и посчитала с самого первого дня, родительской любви и заботы доставалось мало. Он не только внешне отличался от родных, но и поведению его придавалось большое значение: «не горбись», «говори спокойно и уверенно». Его дрессировали так, словно он должен был быть наследником всего графства, а не Истан.

— Твои родители так сильно любили друг друга, что им завидовали все вокруг, Алисия. Нехорошие слухи родились именно из-за зависти, да еще и этот срочный вызов в поместье…

— Мария, ты говоришь с человеком, который не понимает намеками. Давай подробнее, - попросила я.

— Никто не знал, что твоя мама ждет ребенка, когда король призвал графа ко двору, а потом матушке пришлось переехать в поместье. Я тогда радовалась, надеялась, что вы будете жить недалеко от нас, и мы будем видеться чаще, но вас так и не привезли. Оставили в замке. И когда Грегори родился, они вернулись в замок.

— Нам было, выходит, года по четыре. Ты это помнишь? – с удивлением переспросила я.

— Чуть больше четырех, когда мы с матушкой приехали поздравить твою матушку с рождением Грегори. Я вот это запомнила хорошо, Алисия. Тогда закончилась война, мой отец вернулся, и мы зажили как прежде. Мои братья старше меня, и мне не с кем было играть. Когда ты приехала на бал спустя пять лет я вспомнила тебя, и с тех пор мы вели переписку, встречались на приемах, часто были друг у друга в гостях. Но Грегори редко приезжал с вами, вот тогда и начали говорить, что твоя семья скрывает что-то ото всех. Ну а потом… все увидели, что он просто не похож на вас, - закончила Мария и выдохнула.

— Такое бывает, Мария. Он может походить на бабушку или вовсе прадеда, - ответила я спокойно.

— Я никогда не сомневалась в твоей матушке, Алисия, поэтому, можешь даже ничего и не говорить, - Мария положила свою ладонь на мою и добавила: - А теперь, нужно подкрепиться, потому что за общим столом я наслаждалась не едой, а кислым лицом Люсии.

Глава 23

Тайны, как говорится, тайнами, а обед по расписанию, решила я и, не обращая внимания на новую подругу, удивленную моими походами на