В груди становится больно, сначала я подумала, что она говорит о моём отце, а только потом понимаю, что речь вовсе не о нём.

–Меня зовут Джил.

И это практически единственные слова, что я успеваю сказать. Доктор начинает осматривать меня. Измеряет давление, температуру, берет, кажется, слишком много крови, водит меня по больнице из кабинета в кабинет и проверяет все известные человеку органы. Она даже осматривает меня на гинекологическом кресле. Делает узи всего чего только можно. И спустя три часа отпускает меня, сказав, что все результаты будут готовы завтра.

Завтра. Это очень быстро. В Подземелье мы обычно ждали неделями, и иногда эти анализы уже были не нужны.

Доктор Стим прощается со мной и быстро уходит, держа в руках серую папку. Я даже не спросила, к чему все эти осмотры. Узнаю у "мистера" Майкла.

Выйдя из больницы, вдыхаю прохладный воздух и наслаждаюсь свежестью дня. Я уже забыла, как неприятно пахнут больницы.

Первое, что я хочу сегодня сделать,– посетить папу. Мне печально, что я не смогла проститься с ним, меня не было даже на похоронах. Но я помню его лицо, когда он обернулся ко мне и сказал бежать. Он спас меня…

Кейт рассказала мне, где похоронили папу. И я рада, что его тело не в Кортрок. Но меня печалит, что он и мама не рядом.

Отправляюсь на пропускной пункт и прошу открыть ворота, бросаю взгляд на табличку, что прикреплена к кирпичной стене – расписание поезда. Удивительно, но меня никто не останавливает. Думаю, это тоже благодаря Майклу. Он не держит меня в клетке, давая возможность самой решать куда и когда идти. Но если бы я приняла гражданство Хелл, то сейчас бы имела возможность выйти только в сопровождении.

И это говорит о Майкле многое. Он всегда ставит меня в приоритет. Всегда. И понимает как никто другой. Я обожаю его. И это для меня не открытие, но Мишель подпортила наши отношения. Почему я вообще обратила внимание на её слова?

"Так она практически голая валялась в кровати Майкла и говорила, что это не впервые",– толкает Ракс свою теорию.

Не хочу сейчас думать о Мишель.

Я сделала это. Нашла могилу папы. Она находится в третьем ряду на кладбище, огороженном за стенами Хелл. Я тут впервые. Но явно не в последний раз.

На протяжении двух часов я рассказываю ему, что со мной случилось и что я собираюсь сделать в ближайшее время. Папа согласен с моим планом. Возражений он мне уже сказать не может. А молчание, оно такое… одобряющее. Я прошу папу передать привет маме. Желаю им мира, которого они, несомненно, заслужили. И пусть этот мир вместился в один маленький домик на краю моря.

Мне проще думать, что этот дом на самом деле где-то существует. Где-то там, далеко-далеко. И пусть мне до него не добраться, я буду мысленно навещать родителей и наблюдать за их счастьем.

Я не плачу. У меня нет слёз. Я просто делюсь с самым дорогим человеком на свете своими мыслями. От этого становится легче. Совсем немного, но это уже хоть что-то.

Второе, что я делаю,– это разговор с Самантой.

И это было сродни беседы с мамой. Они во многом схожи. Саманта старалась отвлечь меня от мрачных мыслей и говорила словами мистера Хантера. Уже во второй раз я услышала, что в Хелл мне всегда будут рады. И лишний раз убеждаюсь, что это место не станет мне домом. Надеюсь, Майкл уедет со мной в Крест. Я же не могу оставить город моих родителей. Не могу бросить.

Всё же приятно понимать, что не всем на меня плевать. Быть небезразличной – счастье.

После разговора с Мишель, я не подпускала к себе Майкла. Не то чтобы я не хотела. Я не могла. Яд Мишель достиг моего сердца и начал постепенно всё там разъедать. Но сейчас я предпочитаю выкинуть её слова на помойку. Я должна поговорить с Майклом, так, как я того хочу. Сказать, что его слова, произнесенные в Кортрок, очень много для меня значат.

Около полутора часов я провалялась в ванной. Привела себя в идеальный вид и отправилась в ангар.

Иду и заламываю руки. Подобного рода разговоров в моей жизни ещё не было. Но сегодня всё решится. Я должна прекратить недосказанности и получить определённость. И дать её Майклу.

Я хочу быть с ним. Вообще не представляю, что окажусь одна. Без него.

Ракс подсказывает, что я не одна, но я даже не тружусь объяснить ему, что это совершенно разные вещи.

Но сначала я верну наследие моих родителей и свергну самозванца с престола Креста.

Оказываюсь в ангаре, и мой шаг замедляется. Неуверенность и нервозность. Но войдя в дом Майкла, я его там не нахожу. Его нет. Прохожу к стене с надписью павших воинов Майкла. Список вырос. К сожалению.

Я жду около двух часов. Я метаюсь по комнате, выхожу наружу и снова возвращаюсь. Репетирую речь. Тысячу раз поправляю волосы. Сажусь на кровать и снова встаю.

Но он так и не приходит.

Я остаюсь ночевать в его доме, но на утро его пребывания я так и не обнаруживаю.

Джил

–Все анализы в норме, но в организме появилась некая деформация.

Я уже минут двадцать сижу перед доктором Стим. Она дает мне витиеватые объяснения по каждому показателю. Я не перебиваю, хотя сама знаю нормы и отклонения. Но, видимо, только сейчас мы дошли до самого интересного.

–Что же со мной не так?– спрашиваю я, не понимая, чего ожидать.

Доктор Стим откладывает папку в сторону и закрывает её. Значит, сейчас она скажет самое страшное. Мы, врачи, всегда так делаем. Сначала говорим плюсы, а уже потом жирные минусы.

–В связи с тем, что вы были дважды заражены мутагеном. Первый раз ещё в утробе матери, второй – недавно…

Подаюсь вперед и перебиваю доктора:

–Откуда вы знаете?

Она даже глазом не ведет.

–Все вводные мне сообщил мистер Майкл, но не беспокойтесь, всё строго конфиденциально, никто даже не знает, что я нахожусь здесь. В Возрождении все думают, что я в Подземелье, а там обо мне и не слышали.

Заявление доктора успокаивает меня, но полностью нервозность не проходит. Спрашиваю:

–И что во мне деформировалось?

На секунду за тонкой оправой очков мелькает печаль.

–Трубы. К сожалению, вы не сможете иметь детей.

Что? Но…

Не понимаю. Как это вообще…

–Почему это произошло?– спрашиваю я и чувствую, как начинает кружиться голова.

–Я могу быть с вами откровенна? Без прикрас?

–Конечно.

–Я думаю, это всё природа. Она не может позволить появиться на свет чему-то более… неправильному. Из-за этого ваши трубы деформировались, так что исправить это невозможно. В вашем случае мы столкнулись с борьбой организма. Ваши клетки быстро регенерируют и, думаю, молодость и вообще продолжительность жизни будет подобной мистера Хантера. Но в то же время организм отказывается производить на свет потомство. Потому что природой не было заложено такого рода. Природа иногда всё же ошибается, но в вашем случае она подстраховалась.